Письмо

2 апреля 74 Москва

Дорогой Юрий Борисович!

Вероятно, Вы удивляетесь моему затянувшемуся молчанию. Но дело в том, что Ваше письмо пришло, когда я был в Ленинграде (удрал туда из Москвы от собственного 60-летия, каковое настигло меня 10 марта и замучило бы даже не столько меня, сколько Софью Дмитриевну). Письма хранились на почте до моего возвращения. И так как Ваше было заказное, оно попало в особо хранимую пачку, и никто мне не мог ее выдать нормальным образом – ключ был у гриппующей дамы. Словом, я получил Ваше письмо только в прошлый понедельник.

Мне очень понравились Ваши воспоминания, и огорчила только их краткость. Но так как большинство человечества почитает лаконизм безусловной добродетелью, хотя она не отличала Достоевского, Толстого, Гомера, Диккенса, Гоголя, Фолкнера, Жорж Санд, Анну Караваеву и Антонину Коптяеву, то я молчу. Лаконизм прекрасен, когда автору нечего сказать. Но Вам есть что сказать! Вам просто «не хочется распространяться». И это жаль.

Не ответил я в тот же понедельник потому, что выяснял ситуацию в «Науке и жизни» и ждал возможности крупно поговорить с Болховитиновым . Это состоялось. Подробности неинтересны. Есть уже верстка Ваших воспоминаний, и они поставлены в майский номер. Оттиск сверки пришлют мне и я, с Вашего разрешения, внесу крошечные поправки. Две существенны и нужны Ваши уточнения.

1. Дата Вашей встречи с Ландау в Берлине. Вы написали – 1924 год (в моем экземпляре), что бессмысленно. В верстке – 1929 год, а в Вашем рассказе мне (и судя по письмам Борна) – 1930 год. Если бы Вы (это уже в моих «боровских» интересах) вспомнили еще месяц!

2.У Вас Ландау делает работу о диамагнетизме в Цюрихе, а на самом деле она была сделана в Кембридже – в мае 1930 г. В статье Л. есть благодарность Капице и есть указание – Кембридж. Как быть?

Проблема «композитор-исполнитель» при чтении Вашего текста меня не смутила и так как Вы не дополнили текст словами о дополнительности, я тоже не буду этого делать, хотя Вы и предоставили мне свободу. Может быть, стоит чуть-чуть смягчить одну две фразы.

Но меня смутила ссылка на Моруа в самом конце. Он грандиозный сплетник, а не великий биограф (разумеется, по моему крайне субъективному убеждению). И потому для жизнеописаний больших ученых – не слишком годится, как образец. Это доказала его биография Флеминга – самая бедная и невыразительная из его книг. Но, конечно, тут воля Ваша. И я боюсь без Вашего разрешения ссылку на Моруа убрать.

Хорошо было бы, если бы Вы в двух словах ответили мне сразу. Тогда к приходу сверки я был бы вооружен.

Не сомневаюсь, что после «Науки и жизни» мы напечатаем Ваши воспоминания в «Путях в незнаемое». Очередной том сейчас готовится и будет сдан в мае–июне.

12 апреля в Клубе писателей состоится вечер, посвященный Ландау и Тамму. Я должен его вести и на правах ведущего хочу прочитать Ваши воспоминания о Л.Д. Думаю, что Вы были бы не против, и потому не испрашиваю у Вас специального разрешения сделать это. (Выступают А. Мигдал, Е.Л. Фейнберг, М. Каганов , Болотовский и будут картины о Л. и Т.).

Вот теперь всё.

Ваш Д. Данин