Письмо

13-го авг.

Дорогой Ванюша!

Так, в сущности, мало времени прошло с твоего отъезда, а ты уже целые сутки в М., и я уже успела всласть наволноваться из-за отсутствия 2-ой телеграммы. Вчерашний вечер и вся ночь для меня пропали; я уже измышляла способы напасть на твои следы и с тобой связаться; последнюю надежду возлагала на утро, хотя и не могла себе представить причины, помешавшей тебе в течение целого дня послать телеграмму. Действительно, встав утром и занявшись умыванием, я издали заметила разносчицу телеграмм и с волнением следила, зайдет ли она к нам или нет. На счастье, я прошлый раз дала ей (за твою Киев. телегр.) лишний рубль, т.ч. она меня хорошо запомнила. Кроме того, я ей сказала, ч. будет мне еще одна телеграмма. Если бы она отнеслась формально, то я бы мучилась еще несколько дней, п.ч. ты послал телегр. по адресу «Максима Козаченко» (это – фамилия Стаси), а не Колесниченко, и вчера другой разносчик протаскал ее целый день, да так меня и не нашел. – Ну, как бы то ни было, сейчас я уже успокоилась. Правда, приходится сегодня расплачиваться за волнение: болит печенка и мое солнечное сплетение, т.ч. я лежала с грелкой все время до обеда.

К величайшей моей досаде, сейчас же после твоего отъезда установилась чудная погода и уже 2 дня сияет безоблачное небо. Тепло. Дети возобновили купанье. Вчера хорошо прошлись к башне и бураковому полю, около кот. сейчас идет молотьба. Появились маслюки, бабки и шампиньоны в колич. уже вполне могущем обеспечить обед или ужин. – Было бы очень хорошо, если бы не сознание, ч. остается максимум 7 дней, после кот. надо возвращаться к пенатам, куда меня еще вовсе ничто не тянет, кроме одного главного бога, с кот. и на лоне природы можно проводить время не без удовольствия. Здесь все по-прежнему, но без тебя все поскучнело. Марг. предается мрачным размышлениям о своих семейных неурядицах, мечтает о Москве, о расхождении, ругает и Вл. Гр. за его «сентиментальность дурного тона», ни на что его не подвигающую. Ничем, конечно, ей не поможешь, только слушаешь, да сочувствуешь. М.М. несправедлив к Мише, очень с ним резок, во славу Стасе, кот. его тихой сапой поджучивает. Сегодня за обедом было резкое и неприятное столкновение, несмотря на всеобщее присутствие. Расскажу при свидании. Кто знает, не было бы лучше для Марг. раз навсегда с этим покончить. Но, конечно, для этого нужно мужество, кот. не так легко в себе найти. Сейчас они не разговаривают. Как-то невесело!

С великим нетерпением, как всегда, жду от тебя письма. Кстати, хочу тебе напомнить твое обещание выслать нам миллиметровой бумаги. Пожалуйста, поспеши это сделать, о то опоздаешь.

Страшно интересно, в каком положении ты нашел все московские дела и всех москвичей. Чем заполняешь свое время? Был ли Ш.? Будет ли? Берешься ли уже за работу? Был ли в школах, в Лениской библ., у Зинкера? Миллион сто тысяч вопросов, на кот. хочется иметь определенный ответ. Как ты ехал? Не было ли приключений с яйцами и «вообще»? Где жил в Киеве? Как довез тетку? Как она тебе переправила вещи? В каком виде застал нашу квартиру? – Перед нашим приездом непременно пригласи Настю, чтобы везде все вымыла (двери, окна, полы), выбила бы ковер, просмотрела бы детские кровати и диван от клопов, кот. всегда разводят за лето. Видел ли Гертнера. Если Ник. Ник. будет уезжать, не забудь попросить его о бурочках для всей семьи. – Ну, пока крепко целую тебя. Идем по грибы. Привет от всех.

Как ты уехал, ни одной ночи не сплю, как следует?! Что это за ненормальность? Ведь с тобой задувала во всю Ивановскую…