Письмо

30.VII.41.

Дорогая моя, милая Мусенька!

Если бы ты знала, как мне тяжело! Ни днем, ни ночью не имею покоя; вчера мы снова получили телеграмму уже подписанную «Ваня»; телеграмма ничего утешительного не принесла: Таня тяжело больна, подписать доверенность не может; что это значит? Что за болезнь? Настоящая или иносказательная? Всю ночь не спала и мне в голову пришла мысль, что болезнь настоящая – нервная; лучше это было бы или хуже – не знаю; во всяком случае – плохо; будь ты в Киеве, легче было бы пережить этот ужас; большую часть времени я одна со своими мыслями; меня утешают, но никто не находит в себе мужества, чтобы что-нибудь утверждать; жду с нетерпением почтальона, и в то же время со страхом открываю двери.

Ты понимаешь, в каком состоянии; из письма М.М. к М.В.Щер. как будто вытекает, что он не прочь бы был вернуться, а о тебе нечего и спрашивать; но думаю, что сейчас не время пускаться в такой путь; вот Евд. Алек. нет и до сих пор, и мальчика ждут уже дней 7-8, а ее все нет, как нет; говорят, что многие уже возвращаются; какими способами – не знаю; но видно, смелые люди готовы пострадать, лишь бы добраться до своего угла; бесконечно обидно, что Вы не выгрузились вместе с Шар.; конечно, трудно сказать, что нас ждет дальше, но пока у нас довольно тихо; в подвал не приходится спускаться.

Пиши, дорогая моя, открытки, лишь бы почаще. Когда получу я хоть сколько-нибудь утешительные вести из Мос.? Сердце разрывается, голова не работает!

Крепко целую тебя, моя дорогая; не забывай свою несчастную маму. Поцелуй за меня Тасеньку и передай привет М.М.

Мама.

Ради Бога, хоть часто пишите. Бабушка.