Письмо

8ч.в. 9. III.39. г.Киев

Дорогая, милая моя Танюша!

Симпатическое средство ‒ посылка телеграммы ‒ оказалось и на этот раз верным: сегодня пришла не только посылка (удивительно быстро!), но и твоё громадное письмо; телеграфируя, что ты «писала много», ты имела в виду это своё последнее письмо и была уверена, что в промежутке между 22-м февраля и 6-м марта ты писала ещё, но я не получила за это время ни одного; а может быть и пропали снова, если посылала их простыми. Ну, так или иначе, я страшно тебе благодарна за последнее такое подробное письмо.

Прежде всего, скажу о посылке.

Посылка «собрана» с любовью и вниманием; заключает в себе прекрасные вещи; всё дошло отлично и надолго обеспечит нас едой, а меня и сладостями, ибо прошлые «прозрачные» я уже доела, а они самые мои любимые. Ветчинную шейку ещё не пробовали, но убеждены в её вкусности и доброкачественности; во всяком случае, М.М. получит от неё большое удовольствие. Оценила ты посылку меньше, чем она стоит, да ещё и мыло (за которое благодарю особо) в придачу. Буду ждать твоих указаний относительно высылки денег.

Сегодня тётка обещала зайти к Е.О. за сведеньями, но не зашла ‒ «забыла», надеюсь, что завтра зайдёт. Я просила узнать, как она упаковала и послала твоё пальто, чтобы таким же образом послать тебе костюм. Я страшно рада, что ты решила взять его и сносить: жалко, что такой добротный и совершенно новый костюм висит без пользы в шкафу. Носи на здоровье!

Баночки пришлю в своей посылке; я и без костюма хотела послать тебе маленькую посылку: я сшила на хвост две рубашечки девочкам; окажутся ли они впору, не знаю; ты напиши, какие требуются изменения, тогда я постараюсь в следующих сделать необходимые поправки.

Очень рада, что вы всё-таки сделали кое-какие необходимые приобретения; буду, как впрочем всегда, иметь ввиду и тебя и девочек, если Аб. что-нибудь принесёт. То, что ты пишешь о вискозе, особенно испанской, заставляет думать, что следует купить пока есть, имея в виду зиму, всё так меняется, что, пожалуй, когда надо будет шить, то не будет ни того, ни другого. Поищи вообще испанских вещей (трикотаж); недавно Пят. Был в Ярославле и Москве и привёз чудесные фуфаечки, комбинации, чулки ‒ всё испанское. На театральные платьица можно и девочкам купить получше, ведь теперь все ходят в шелку, а если всё это можно купить в магазине, то полный расчёт покупать, хотя бы и дорогое, ибо при покупке другим путём всё равно заплатишь втридорога, дешёвого же и у Аб. нет.

Твои сообщения о Маюхе нас сильно порадовали; остаётся пожелать, чтобы её теперешнее настроение укрепилось навсегда; я понимаю твою неуверенность, но с другой стороны думаю, что и она в душе чувствует и переживает всю разницу между прошлым и настоящим; кто знает, как на неё подействуют школьные успехи; может быть решит и не переходить никуда; впрочем, всё равно вы же не хотели оставлять её в этой школе. Маленькой ложечкой дёгтя оказалась твоя приписка в конце письма о её решении ехать в Ленинград; зачем едет туда Катя? Конечно, это её решение приведёт к новым столкновениям. Но я думаю, что не надо в разговорах с ней об этом принимать это всерьёз; лучше придать характер шутки, чтобы у неё даже не являлось мысли, что это возможно. При случае переговори или поговори об этом с Катей. Я вижу, что Катя это вторая на вас нагрузка, первая давно есть ‒ Лиза.

Я тебе писала об ультиматуме, который школа поставила перед Мишей. Видимо, это дело серьёзное, ибо Миша взялся за работу, подтянулся и усердно учится: не хочется попасть в число отпетых и испортить всю свою жизнь; я слышала, что этот ультиматум по всем школам и нежелающих учиться направят прямо на производство. Давно бы пора подтянуть распустившуюся молодежь! Сейчас Мишук опять подболел, вызывала врача, но он придёт только завтра ‒ такая масса больных!

Слава Богу, что ты справляешься со своим псором; я не сомневаюсь, что улучшившиеся отношения с Майкой и её поведение играют немалую роль в успехе твоего лечения; И.В., конечно, прав, приписывая этому обстоятельству большую роль.

Очень рада и за Инну, которая всё-таки основательно поправилась; передай ей привет и пожелание дальнейшей поправки.

Какой отчаянный случай с кражей из Яс. Но знаешь, надо быть уж слишком наивной, чтобы повести себя так, как это сделала Гита; мыслимо ли так довериться и доверить ребёнка первой попавшейся девке? Хорошо ещё, что ребёнок остался цел и невредим, и вернулся домой; мало ли, что такая мерзавка могла с ним сделать. Очевидно, всё пропало безвозвратно, если «её сестра» ни окажется сообщницей и ни укажет путей, по которым можно будет её разыскать.

Подумай, такой погром. Ведь просто в отчаянье придёшь!

Моя «интеллигентка» пребывает у меня, но это потому, что я уж на многое не обращаю внимания, нет у меня сил; рада всё-таки хоть тому, что она ходит на базар и варит обед; в общем, она может быть и не плохой человек, но она, видимо, просто не знает как надо «хорошо» прибирать ‒ подмела и готово; наши две комнаты она может прибрать maximum в ½ часа; варит довольно хорошо; ещё ничего не испортила, да что и портить, когда кроме котлет и вареников ничего нельзя достать и из-за цен, и из-за отсутствия на базаре продуктов; рыбы не видим давно, творог и сметана или отсутствуют, или плохие, или дорогие. А наша Ел.Дем. не является; я ей писала, ответа нет; верно, что-нибудь у них случилось. Конечно, моя Анна Ильинична не клад, но если бы она ушла, то мне было бы ещё хуже, а потому надо довольствоваться ею.

На К.М. никакой надежды нет; может быть, если бы удалось выхлопотать ей инвалидство, и она сколько-нибудь успокоилась бы, то и стала бы поправляться, а так и здоровый заболеет от этой поразительной волокиты и бессердечности; всё-таки она и сейчас уже кое-как добирается сама до нас, но делает это с опаской, так как еле стоит на ногах, голова кружится и т.д. Взялся за её дело папа и ежедневно ходит то в местком, то в собес, то в суд; мало у него своих дел!

У Воскобойниковых опять неприятности: у М.М. отбирают музей и отдают […], так что он совсем в унынии, а Маргарита, пожалуй, опять останется без работы: вернулась та особа, вместо которой она работала, и ей передают всю Маргаритину нагрузку; она ещё будет беседовать с деканом, но чем это кончится, неизвестно. Ужасно обидно! Столько она вложила сил и внимания в свою работу и в один миг всё разваливается. Многие студенты очень этим недовольны, но едва ли их неудовольствие будет принято во внимание. Мы думаем, что всё же ей что-нибудь дадут взамен, но кто его знает? Я вижу её очень редко и на короткое время, а, между тем, о многом надо поговорить; мне так трудно ходить, что не хочется идти, когда не уверен, что её увидишь, а она так занята и так устаёт, что тоже заходит очень редко. Вот тебе казённая служба! Выходит, что твоя работа лучше, ибо можешь сама ею, до известной степени, управлять.

Ты не пишешь, удалось ли И.В. развязаться с гиблым институтом? Поправился ли уже Ч? Как бы И.В. опять не переутомился от своего усердия!

Относительно Гайсина ничего нового не знаю; погоды у нас скверные, так что к выездам не располагают; надо, видно, ещё подождать.

А вы опять подумываете об Анапе? А помнишь, ты говорила после последнего вашего там пребывания, что больше ни за что не поедешь туда? Видно, всё плохое забылось, осталось только то, что всегда вас привлекало; да и правда, море всегда привлекает, виноград, да и вообще, там ещё можно устроиться по дачному, не то что здесь: дороговизна и полное неустройство жизни, не говоря о том, что купанья почти нигде нет. Если бы Воскобойниковы поехали в Плюты, которые они так хвалили, то, может быть, и вы бы присоединились к ним, а ехать туда одним, не представляет никакого интереса. М.М. ориентируется на Крым, а Маргарита боится жары, а кроме того, не знает, что будет с Мишей, с которым ей хотелось бы пожить вместе ввиду возможного его отъезда в другой город.

Что касается нас, то ничего не знаю; после медогляда мы даже ничего ещё не говорили о нём; папа никаких желаний не высказывает; куда ему хочется я не знаю; со своей стороны скажу, что в Одессу нет никакого желания ехать: во-первых, не верю в то, что там мне вставят новое сердце или хотя бы обновят старое, во-вторых, получаемые сведения далеко неблагоприятны. Там была Вал.Ив. и осталась очень недовольна, а Ан.Иг. с ужасом сказала: «Боже сохрани, туда не поезжайте; моя знакомая там извелась и умерла, а то бы жила и до сих пор»; не очень ободряюще, правда? Таким образом, совсем не знаю, что будет с нами.

12ч.н.

Сейчас папа ходил к Маргарите, чтобы устроить моё свидание с ней; принёс ответ, что она может дать мне 15 минут с 11⅟4 до 11½ утра; конечно, это мне мало и я не пойду; может быть можно будет сходить после обеда.

М.М. совсем расстроен; лягают его со всех сторон; кто прав, кто виноват, трудно сказать.

Крепко целую тебя, моя дорогая, ещё раз благодарю и жду указаний. Девочек целую. И.В. сердечный привет.

Твоя мама

Абрам не является.

Танюша! Нашу улицу опять переименовали; как будто она теперь Чкаловская, но ввиду того, что табличек ещё не переменили и о приказе мы не читали, то пиши лучше […] Кец., б. Гершуни, а с Чкаловской подождём.