Письмо

26/VIII 44г.

Дорогая Таточка!

Спешу ответить на твое письмо, где ты пишешь о моем последнем стихотворении. Я в совершенном отчаянии. Конечно, я увлекся там внешней стороной и построением стиха и только поэтому так перехватил через край. Дорогая моя, когда я его писал, я хотел развить ту мысль, что не следует поддаваться грустным мыслям и минутным настроениям, что само величие происходящих событий должно во многих случаях отодвинуть личное на задний план, но я ни минуты не хотел в нем сказать, что я нахожу тебя не на высоте положения. Напротив, Таточка, мое отношение к тебе было достаточно полно выражено в предыдущем стихотворении «…Мне путь боевой озаряли твои дорогие глаза» и т.д. Мне очень стыдно и тяжело, что я обидел тебя в письме, что ты даже считаешь, что мы друг друга теперь плохо понимаем. Милая моя, я тоже ужасно тоскую по семейной жизни, особенно по тебе. Я уже писал тебе об этом вчера, но дело в том, что в интересах сохранения собственных своих сил для войны, а в будущем для вас, я стараюсь заглушать эти чувства, стараюсь всегда напирать на общественное значение моей деятельности и стараюсь держать себя в этом отношении в строгой узде. Мне хотелось дать тебе совет поступать так же перед самой собой. Часто дело обстоит так, что нужно самого себя обмануть, самому себе внушить, что все очень хорошо и тебе начинает казаться, что в самом деле живешь отлично. Это влияет на настроение и сберегает силы. Самое плохое, это углубляться в тяжесть разлуки, растравлять самому больную рану и только зря тратить на это нервы. В этом отношении за время войны я кое-чему научился, но это отнюдь не значит, что я перестал понимать твои переживания. Я только сам научился загонять свои переживания по возможности далеко и хотел помочь тебе сделать то же самое. Я сделал большую ошибку тем, что эту мысль стал излагать стихами. Все-таки я ими недостаточно владею. Мне многие места казались резкими и не совсем подходящими, но меня увлекла, не к месту, форма. Я не достаточно точно изложил мысль и достиг противоположного результата. Дорогая моя, я очень ценю то, что ты сама смирилась, что я должен быть в Армии, то, что ты поддерживаешь мое решение не возвращаться домой по какому-либо вызову. Твоя точка зрения сильно облегчает мою жизнь и имеет для меня огромное значение. Для меня дороже всего твоя точка зрения, твое отношение ко мне и твоя оценка моего поведения. Я горжусь тем, что ты приносишь в жертву свои чувства моему сознанию долга. При этом я очень хорошо знаю глубину твоих чувств и уверяю тебя, что если бы не это сознание, то у меня было бы гораздо меньше внутренних сил. Я думаю, дорогая Таточка, что это дает мне возможность понимать тебя теперь и позволяет надеяться на то, что после окончания войны, надеюсь недалекого, мы с тобой будем столь же близки друг другу, как были раньше. Я надеюсь на то, что годы разлуки нисколько не затронут наших отношений. Если я тебя обидел, очень прошу тебя простить мне это. Во всяком случае, я в совершеннейшем ужасе от того, что так получилось. Если бы ты могла встретиться с моими теперешними друзьями, тебе сказали бы, что я не заслужил упреков с твоей стороны. Напротив, многие говорили мне, что они находят мое отношение к тебе идеальным отношением мужа к жене. Я даже слышал не раз утверждения, что такое отношение люди встречают впервые в жизни. Мысль о тебе непрерывно мною владеет и руководит всей моей деятельностью. Я замечаю, что когда у нас заходит разговор о тебе, все проявляют необычайное уважение. Я еще не видел, чтобы незнакомая женщина пользовалась таким уважением как ты среди моих товарищей. Чувство одиночества ― это одно из самых тяжелых чувств. Я с ним очень хорошо познакомился за время военной службы, но в то же время я твердо усвоил, что главное ― это скрывать его даже от самого себя. Тогда чувствуешь себя много лучше. Самое тяжелое из всех военных переживаний, это разлука с тобой, но, видишь ли, война это такое дело, что побеждает тот, кто способен перенести большие трудности. Зато тот, кто терпит поражение, тем самым готовит себе и близким гораздо худшие трудности, чем доставляет фронт. А на войне дело обстоит так, что поражение может потерпеть даже и отдельный человек. На общем ходе дел это совсем не скажется, а ему и его близким это доставит очень много горя. Так вот такого психологического поражения я и не хочу потерпеть. Дорогая моя, пишу тебе ночью, стоя на коленях (сидеть мне сейчас совсем нельзя!), в блиндажике, где мне не встать. Я дежурный, поблизости идет бой. Все это ведет к тому, что мой почерк совсем невозможен. Нужно еще сделать большую работу ― закончить топографические работы, расчеты, измерения для которых я делал днем. Вычислительная часть уже сделана. Приходится постоянно отрываться для того, чтобы следить за ходом боя, а иногда и для того, чтобы в него вмешаться. Досадно, что я имею возможности наблюдать сам. Все это вместе взятое очень мешает писать, тем более письмо столь ответственное. Я надеюсь, что ты согласишься с тем, что мое отношение к тебе не заслуживает тех упреков, что ты делаешь по моему адресу. Наконец, мне приходится последние дни немало уделять внимания хозяйству, наградам, лошадям. Словом, я завертелся ужасно. Очень хочется вернуться к своей прежней работе.

31/VIII

Дорогая моя, никак не мог кончить письма. Эти дни я буквально не имел ни одной свободной минуты. Было очень много вычислительной и топографической работы. Сейчас наш огонь ведется на основе моих расчетов. Раза 3 или 4 меня благодарили за результат. Однако в одной части этих расчетов я сильно ошибался и заметил ошибку только после того, как мне ее указали. По счастью, на стрельбе она не сказалась. Только пришлось переделать часть работы вторично. Виделся с Кацубой и показал ему твое последнее письмо ― ответ на стихи. Он показал мне твое письмо к нему и пробрал хорошенько за стихи. Его фраза была такой: «Вы увлеклись формой и переборщили в содержании». Он получил повышение по должности ― командир штабной батареи. Это очень неинтересная, чисто организационная должность. Зато все его новые подчиненные чрезвычайно довольны новым начальником. Это один из наиболее популярных наших офицеров. Вчера мне тоже предложили повышение ― должность командира огневой батареи. Я упросил начальство оставить меня на месте. До сих пор совмещаю две должности. Очень трудно писать, все время отрываюсь по служебным делам.

Крепко целую и очень прошу простить меня.

Твой

Подпись