Письмо

Дорогой Юрий Борисович!

Простите меня, пожалуйста, за то, что я совсем забросил Вас и долго ничего не писал. Оправдываться я не буду, но объяснение не есть оправдание, а поэтому я объясню, в чем дело.

Не знаю, получили ли Вы мое письмо, которое я написал Вам с Рижского взморья, где я был одновременно с Е.Л. Фейнбергом и куда попал то по его совету. Так или иначе, но отдохнуть мне надо было. В Москву я приехал со всем семейством, мотался по Москве, показывая ее, а когда Вера Ивановна с сыном уехала, я с дочерью поехал в Ригу. Из Риги прилетели в Москву на самолете, т.к. не могли достать билеты на поезд. Прилетели мы 23–го августа и сразу же начались мои мытарства.

Дело в том, что по некоторым соображениям семейного порядка, вынужден был я оставить дочь с собой в Москве. Это, конечно, очень осложнило все. Первым делом надо было устроить ее в школу, а так же обеспечить всем необходимым для учебы. На это ушли все последние дни августа.

С 1–го сентября приступил работать у Лепишинских. Надо было позаботиться о том, чтобы сразу себя зарекомендовать, так как следовало.

Надо было показать, на что я способен. Тянуть с этим было нельзя. Вот почему я сразу с головой окунулся в работу. Уже 5–го сентября у меня вчерне было готово введение в монографию, за которую я взялся. Но тут навалилось еще две заботы. Во-первых, к 15 сентября надо было освобождать квартиру. Стало быть, надо найти другую. Во-вторых, оказался я без денег. Институт то мне командировочных не дал. Я рассчитывал на то, что выхлопочу там, куда командирован. Не тут–то было. По первому разу получил отказ и занялся хлопотами. Были дни, когда я подряд каждый день по два раза ходил в Министерство здравоохранения, чтобы только узнавать, где движется мое заявление. Одновременно пришлось бегать по знакомым и занимать, где 5, где 10 рублей. В Московских условиях, сами понимаете, это не такое простое дело. Квартиру освободили 17-го, но уже через три дня пришлось освободить и новое место. Сейчас предстоит перетаскиваться третий раз.

Таким образом, забегался я так, как только это можно себе представить. Небольшое командировочное пособие себе выхлопотал, но еще не получил. Спасло то, что Вера Ивановна 25–го сентября смогла прислать некоторую сумму. Сейчас ожил.

Рукопись мою «Дендритная кристаллизация» к печати принимают. Можно считать, что все мои дела, более или менее, начинают приходить в порядок, и я получаю возможность вспоминать о том, что ни я один живу на белом свете, ни я один маюсь, ни я один нуждаюсь в разрешении тех или других вопросов. Вот вчера я и спохватился, что совсем забросил Вас. Был у Фейнберга. Рассказал он мне о том, что Вы прислали 8–ю статью по 5–оптике. Говорил, о том, что скоро должен будет сделать на редакционной коллегии доклад о всех Ваших работах по 5–оптике. Рассказывал о том, что как–то виделся с Елизаветой Борисовной и узнал, что Вы очень тоскуете вообще и падаете духом. Слушал я все это и грызла меня совесть. Как это я за своими бедами мог забыть о Ваших. Собственно говоря, я их не забыл, а просто отодвинул в сторону.

Вот сейчас я хочу Вас просить, немедленно написать мне, что у Вас есть новенького за эти месяцы и нельзя ли как–нибудь использовать мое пребывание здесь. Напишите мне, пожалуйста, подробно обо всем, обо всем. С нетерпением буду ждать ответа на это письмо. Пишите по адресу:

Москва 9, до востребования.

Сердечный привет Ольге Кузьминичне и Мишеньке.

Крепко жму Вашу руку.

1 октября 1952 г. Ваш (подпись)Саратовкин