Письмо

Москва. 5 сентября,1967 г.

Милый Рум,

я приехала недавно, и Маргаритка дала мне прочесть твою открытку, с просьбой – рассказать об Але. Я с ней ежедневно говорю по телефону, иногда она сама мне звонит – так она сразу позвонила вечером, когда умер Эренбург...

Что тебе сказать? Она держится молодцом, много занята делами О.Г .: надо сдавать его книгу – срок подошёл, а он умер как раз, когда кончал работу... Вокруг много друзей, учеников О.Г. – его товарищей... Но ведь всё это – внешнее, а внутри – незаживающая рана... Все последние годы О.Г. был для Али как ребёнок, она от него не отходила, забывала себя совсем. И теперь занята его делами, его книгами. Может быть, это и к лучшему.

Я была в Эстонии, когда это случилось – И ОТ МЕНЯ СКРЫЛИ – моя сестра, Наташа Брюханенко и ещё «мудрецы» решили меня «не огорчать», – сказать «потом» – я была немного больна – пустяк, ангина... И эти дорогие подружки не дали мне газету, всё скрыли, и я узнала через две недели – случайно, грубо, – перепугалась ужасно, написала обо всём Але...

А сейчас я тоже с ней говорила – у нас 9 часов. Она очень просила меня передать тебе всякие хорошие слова, я сказала об открытке и о том, что тебе пишу. Она ещё сказала, что достала тебе витамин Б15, и если Елизавета Борисовна не заберёт его и не пошлёт, то тебе привезет его Маргаритка – она 12-го едет с группой снимать ваших катализаторов. Я рада, что она снова тебя увидит – она очень тепло вспоминает и тебя и твоё семейство...

Есть ли надежда, что ты приедешь в Москву в этом году? Это было бы очень хорошо – а я просто была бы счастлива тебя видеть – столько накопилось всяких разговоров, вопросов – и так далее. Да, для Али ещё не опомнившейся после смерти О.Г., смерть Эренбурга была ужасным ударом. Она мне говорила, что он настаивал, чтобы она все уикэнды проводила у них на даче и её туда увозили каждую субботу. А в понедельник Илья Григ. пошёл в огород собрать для Али какие то овощи, и – упал... Его подняли, он полежал день, а потом встал, говоря, что у него сердце не болит, а болит рука... Но всё же его увезли в город – а там кардиограмма показала, что у него ОГРОМНЫЙ ИНФАРКТ...

К вечеру, в день смерти, ему стало лучше, а в 9 ч 20 мин. он скончался...

Похороны были какие-то странные – тысячная толпа, которую не пустили на кладбище, какие-то «не те» речи... словом, грустно.

Сегодня Аля дома, но так устала, что легла рано. Ты знаешь, я так полюбила их обоих, мы так хорошо встречались, так много друг другу говорили... Для меня потеря О.Г. как-то ощутимее, чем многие потери – а их, Юрочка, сейчас всё больше... Но я только молюсь об одном: пусть мы – но не молодые... А тут, как раз, всякие беды именно с молодыми... Одни – в больнице, другие – и того хуже...

В общем, надо повидаться. Завидую Маргаритке... Она что-то киснет, жалуется на сердце, но я надеюсь, что это невроз, который пройдёт при перемене обстановки.

А я тяну, работаю, всё хочу ещё куда-то съездить – у меня столько приглашений, что можно бы ездить два года подряд...

Но.... не очень-то разъездишься при теперешнем состоянии нашего дурацкого земного шарика... Хоть бы вы, учёные, что-то придумали УБЕДИТЕЛЬНОЕ... Ведь становится всё путанее, всё труднее понять – зачем эти дикая каша, что её вызывает.

Ну, пора спать – первый признак усталости, у меня, склонность к глупой философии.

В Эльве было не плохо, была моя сестра, Наташа, Мила, ещё много знакомых – я мало кого видела, только кое с кем гуляла и собирала грибы.

Целую тебя, Олю, ребят. Маргаритка тебе все расскажет. Твоя Рита.