Письмо

2 ч.д. 27.V.35.

Дорогая моя, бедняжка Танюша!

Сегодня получила твое письмо от 23-25, а вчера в 6 ч. телеграмму об улучшении состояния Маечки; не знаю, как благодарить судьбу за него; сопоставляя письмо и телеграмму я думаю, что, вероятно, 25-го началось рассасывание нагноений, t стала понижаться, что и дало успокаивающие данные. Так ли? Слава Богу, если действительно все рассосется и так. обр. можно будет обойтись без операции. Но ведь еще эти большие тревоги 5 дней до 1-го, а то и до 2-го июня! Дай Бог, чтобы прошли они благополучно.

Как я понимаю, моя дорогая, чувствую, как ты мучаешься невозможностью следить за состоянием Маечкиного здоровья ежеминутно, а все переживаешь заглазно, не зная, что ждет тебя по приходе в больницу. Тем лучше понимаю и разделяю твои чувства, ибо и сама мучаюсь далью расстояния, невозможностью быть при Маюше и следить в полной мере за ходом болезни.

Хочется надеяться, что судьба пощадит и Маечку, и нас и не даст новых осложнений. Теперь, кроме самой болезни, меня очень беспокоит, как бы ты не занесла заразу Тасику, но это больше от беспокойной души, т.к. разум говорит, что все меры принимаются и гарантируют от заразы. Ведь сама доктор принимает, наверно, такие же меры, как и ты, и все-таки не разносит заразу.

Ждем Тасика, а еще раньше – телеграмму о ее выезде и указания с каким поездом ждать ее. Я уже, кажется, писала тебе, что несмотря на наше желание повидать И.В. и на, конечно, лучшую переправу с ним Тасика, мы все же склонны желать, чтобы он пока не покидал тебя, мою страдалицу: каково будет тебе остаться совершенно одной тогда, когда еще возможны новые испытания; Тасик такая умница, что поймет это и поедет спокойно с Вашим знакомым.

Какой ужасный и какой вещий сон тебе приснился! Но, слава Богу, во сне все кончилось благополучно; Бог даст, так будет и на яву! Сегодня заходила ко мне Ол. Антон., которая очень сердечно отнеслась к нашей беде, и только сегодня рассказала свой относительно Вас и себя. Она видела во сне, что Вы оба, ты и И.В., пришли к ним, но оба какие то сумные; она недоумевала, почему: то ли Вы повздорили, то ли что-то случилось; у И.В. в руках был большой букет (цветы всегда считаются плохим предзнаменованием); из него И.В. вынул несколько отдельных желтых цветков и подарил ей. В след за этим сном заболела Маечка, а к ней явился Коля, а его появление – источник мучений. По неволе уверуешь в сны!

Кроме снов есть у людей еще и вера, поэтому Кс. Мих. уже молилась о Маечке и подавала о ее здоровии; она очень сочувствует и желает благополучного исхода болезни. Вообще, все очень отозвались на наше несчастье и желают скорейшего выздоровления без новых осложнений.

Напрасно ты, моя голубка, просишь прощения, что не поздравила папу; разве можно было вспомнить об этом, когда твоя душа была переполнена такими волнениями? Да мы ведь сами, м.б., не отметили бы особо этого дня, а вышло как-то так, что Бар. должен был играть у Марг., но Мар. теперь возится с глазами (переутомила), а потому не могла ему аккомпанировать и перевела его к нам; мне-то тоже было не до аккомпанемента, т.ч. почти и не играли, просто провели вместе вечер и выпили за Маечкино здоровье, и это было как раз тогда, когда ей стало уже плохо; дай Бог, чтобы наши искренние пожелания принесли ей облегчение и здоровье.

Дорогая моя! Не нахожу слов, чтобы выразить тебе мою благодарность за то, что среди своих страшных переживаний ты помнишь обо мне и так держишь меня в курсе Маечкиной болезни; глубоко чувствую и ценю твое отношение, которое значительно помогает мне переживать это испытание судьбы. Горячо целую за него.

Эм. Мих., которая помешала мне дописать тебе мое последнее письмо, очень была взволнована нашей бедой, очень сожалела и о Маечке, и о тебе; сегодня звонила, спрашивала, просила тебя поцеловать и желала скорейшего благополучного конца болезни. Охотно целую тебя, моя голубка, и Тасика, которую жду. И.В. сердечный привет и сочувствие.

Твоя мама.