Письмо

7 ч.в. 14.XII.33. Киев

Дорогая моя Танюша! Только что получила твое письмо с известием о новой болезни Тасика; бедный Тасик и не менее бедная ты, моя дорогая Танюша! Как я тебя понимаю и как вместе с тобой переживаю все твои тревоги и с какою радостью разделила бы их с тобою и помогла бы в такие тяжелые минуты! С нетерпением буду ждать известий о ходе болезни; не есть ли это запоздалое последствие кори? Возможно ли такое запоздание? А если возможно, то весьма вероятно, что тут виноваты почки; тогда надо ее держать подольше в постели и на строгой диете; я надеюсь на Вл.Ст., который относится к вам доброжелательно и внимательно к детям. Крошка моя бесценная! Откуда на нее такие напасти? Не есть ли это, не дай Бог, какой-нибудь тиф; я ведь все время была неспокойна, не захватили ли вы чего по дороге; правда, 6-ое число как будто поздно, если вы выехали отсюда 22-го; а все-таки очень страшно; не дай Бог такого несчастия!

Третьего дня я послала тебе письмо; писала как раз о том, что тебя интересует, т.е. о деле Мих. Мих; пока ещё нет ничего решительного ни в одну, ни в другую сторону, и неизвестно, как будет ликвидирован весь конфликт; папа давно ему рекомендовал обратиться к ректору, но он почему-то (ведь ты знаешь его!) не делал этого и вот только вчера (были у нас вечером) сказал, что сегодня пойдет на разговоры; о результатах мы пока ничего не знаем. После того, что Марг. была у нас и описала его подавленное состояние, его просто отчаяние, я решила, что первым делом надо его подкормить, а вторым – успокоить и посоветовала М-те заказать мое «чудесное ивановское лекарство; на этот раз он не упорствовал, стал принимать и вчера благодарил меня за него: стал спокойнее, спокойнее обсудил все дело и уже не находит его таким безнадежным; вообще же, конечно, очень взволнован и говорит, что если все кливеты (было снова упоминание его имени в «Пр. пр.», но только вскользь) не будут с него сняты, он поедет в Хар. к Наркому и, возможно, подаст в отставку. Ты и И.В. прекрасно понимаете, какое настроение получается в результате таких событий; стараемся успокоить их обоих, но сами не уверены в благоприятном окончании. И все это еще происходит на фоне почти голодовки; как можно существовать, когда каждый день надо что-то искать, добывать 15-20- р. на питание и отопление, т.к. нет никаких решительно запасов ни питательных, ни отопительных; денег не получает совсем; пока кормят только «завтраками», а ими сыт не будешь; вот и вчера ушел с тем, что обещали дать «завтра», не знаю, получил ли.

Между тем уже дают паёк, но раньше надо сделать в СОР новый взнос за два месяца, а это больше 50 р., да паёк больше 100 р.; откуда же их взять? А у нас тоже сейчас очень круто, т.к. надо платить за уголь, который обещала добыть В.Н. и за тот же паёк и взнос. Что продать теперь, когда никто ничего не покупает? Хотела поговорить с Марг. и обсудить этот вопрос, но она по-прежнему появляется на нашем горизонте метеором, и буквально невозможно поговорить серьезно. Работает она по-прежнему почти ежедневно, нормы никакой тоже. Подкармливаться приходит, но не регулярно и не только яйцами, а иногда заходит во время обеда, и тогда кормим ее обедом; а вот в тот раз, когда она, убитая, пришла рассказать нам о состоянии М.М. (я тебе писала подробно третьего дня), то, благо было у нас сырое мясо, просто отрезала кусок его на биток, чтобы подкормить уже М.М. Если бы ты знала ( да ты, конечно, понимаешь), как все это тяжело, тяжело тем более, что ведь настоящей помощи дать мы не можем, и ужас берет, когда думаю, что будут они делать, если действительно он выйдет в отставку; ведь он чистый ребенок; говорит же М-те, что «вот тогда ( т.е., когда выйдет в отставку) я всецело смогу отдаться своей работе», а что будут они кушать, об этом он не думает. Вот муж, за которым можно жить «как за каменной стеной»!

Что же это Ев. Ион. молчит? Почему бы тебе не написать ей, спросить, как складываются ее дела, можно ли хотя надеяться на ее возвращение или наоборот, надо думать, что она останется в Л.; мне кажется, ты свободно могла бы это сделать, и она бы не обиделась, если бы ты ей сказала, что пишешь ей об этом, т.к. предлагают тебе службу, а взять ее ты не можешь, пока не будешь знать, вернется ли она. Посоветуйся с И.В. и пиши; думаю, что плохого из этого ничего выйти не может. Вот горе, что нет никого, кто мог бы приехать к вам на житье. А Ир. Ан.? Мура говорила, что, кажется, она охотно переселилась к вам, если бы вы жили в Мос., а не в Люб.; повидайтесь с ней, поговорите «по душам», м.б., что-нибудь и выйдет; Мура говорит, что она и сильна, и толкова, чтобы справиться с вашей работой; а как бы было хорошо иметь у себя такого человека!

Вчера была у нас Надежда; уже вернулась со своим несчастным Исаак. Льв.; были они в Мос. и Лен.; никак к вам она попасть не могла, да это и понятно, а в Л. была у тети Вален., которую, к несчастию, не застала дома, она была на службе; видела Лидюшу и Тамару; очень печальные вести привезла: тете Вал. очень плохо; остались, говорят, кости и кожа; нарывы, по-видимому, закрылись, но зато адские боли в голове и в области шеи и груди; надежды на поправку, кажется, никакой; жить очень трудно; все, что все они зарабатывают, идет на кормежку; ну, это у всех нас; слава Богу еще, если есть, чем кормиться; вообще на Н.В. их обстановка (как и на И.В.) произвела удручающее впечатление.

Результаты их поездки даже очень печальны; ведь проф-ра и д-ра прямо ему сказали, что дело его безнадежно. Вот несчастный! Это в 28 лет! Одно его утешило, что его восстановили в положении аспиранта в Ак. авиахима (так кажется), только теперь он будет «заочным аспирантом»; собирается покупать пишущую машинку, на которой будет учиться писать, как теперь этого требуют от машинисток – не глядя на клавиши, а он – не видя их. Дай Бог ему успеха! Бесконечно жаль его. Вот рассказывает Н.В., как живут его родичи: катаются, как сыр в масле, которого у них, кстати сказать, уйма; яиц тоже; благодаря им Над. заболела; оказалось, что в суп, который она съела, было кроме порядочного количества масла вбито 5 желтков; Над. основательно перемучилась; родственники, конечно, все евреи; денег так же много, как и всяких припасов. Над. похудела, но настроена хорошо; что-то кажется мне, не делал ли он ей предложения; на мое замечание: «в конце концов вы выйдете за него замуж», она скромно опустила глазки и не отрицала. Все это было бы ошибкой: жаль его, но все же жертвовать свою жизнь – жалко.

Все мы очень рады за И.В. и от всей души поздравляем его с таким большим успехом; только бы был он оценен и И.В. вознагражден. Хоть бы дали приличную квартиру. Интересно знать, какой план на «большой палец», но, говорят, нельзя заранее рассказывать, пока нет уверенности в успехе; неприятно, конечно, если действительно могут так выкинуть в случае ухода со службы; так или иначе, но желаем успеха и на этом фронте.

Как я уже писала тебе, моя дорогая детка, я сама заметила, что пишу тебе реже, но о причинах такого сокращения в переписке ты совершенно верно догадалась; главная, конечно, не мои занятия, ибо они такого рода, что всегда могут быть отложены, а вот что неприятности лишают настроения, то это совершенно верно; буду стараться все же писать чаще. О заказах подумаю и напишу.

Я все-таки не знаю, получила ли ты мое заказное с чулками? Я вспомнила, что кроме чулок там было письмо Хор. из какой-то библиотеки с угрозой, что если он не вернет какой-то, кажется, журнал английский, который взят им чуть не два с лишним года назад, то он будет привлечен к суду! Я написала им, что И.В. уже 2 ½ года находится в Моск., куда и следует им обратиться, дала ваш адрес. Получили вы? Пусть И.В. вспомнит и ответит им; говорят, что писали несколько раз, но я этого не помню – не получала, кажется.

Ну, моя голубка, целую горячо и тебя, и деток, Тасику желаю поскорее поправиться и успокоить маму, папу, бабушек, особенно одну.

Твоя мама.

Тетка просит передать, что ей нужен уротропин в порошках или таблетках 0,5; она сплошь занята по целым дням, т.ч. мы видим ее только вечером; чаще всего она с нами не обедает, а ест остывший, перестоявшийся обед поздно вечером, а то и утром; говорит, что никак не может иначе устроить свои уроки. Сейчас, 10 ч. в., понесет это мое письмо в ящик, поэтому кончаю, поцеловав еще и еще.

И.В. сердечный привет и пожелания дальнейших успехов.

Мама.

Не наваливай много клея: письма приклеиваются, и при выдирании получаются дырки, что очень жаль.