Письмо

8 ч.в. 16.XII.33.

Дорогая моя Танюша!

Только что принесли твое письмо; оно, действительно, порадовало меня во многих отношениях: во-первых, здоровье Тасика, слава Богу, поправляется, лишь бы снова не ухудшилось; очевидно, это все-таки последствие кори, если, конечно, окажется справедливым, что to повышалась от почек; теперь надо ее поберечь от холода; ее трико холодное, надо бы штанишки, а первым делом сделай ей легонький ватный турнюрчик, который спускался бы и закрывал почки; это сделай непременно, если затронуты почки; кроме того, давай ей побольше молочного, но ведь у вас это так трудно. Мне всегда так обидно есть наш прекрасный творог со сметаной; как раз вчера привезли, и я подкармливала Мар. им вместо яиц.

Во-вторых, так радостно было читать о достижениях И.В.; от всей души желаем, чтобы это было хорошим началом будущих успехов.

17-ое, 3 ч.д. Как видишь, дорогая моя, только в 3 ч. я могу снова сесть и продолжать свое письмо; если бы я хотя что-нибудь сделала с утра и до сих пор! Уборка, которую я почти исключительно провожу сама в одной комнате, ибо кабинетом не пользуемся, сведена до минимума, остальное время уходит неизвестно куда: то пришел Федя, то М.М., то поминутно надо открывать двери; электричества нет, поэтому целый день идет толчея в двери, никто не знает, к кому стучат, все выбегают, мерзнут, т.к. окна на парадной (в шибок) до сих пор даже не забиты хотя бы диртом, и весь холод прёт в переднюю. Ксения ходила за пайком, вернулась только в половине второго и отдувалась я одна, т.к. с утра все расходятся, кто куда. Одна тоска! М.М. приходил поговорить по телефону, но телеф. не действует! Собери все эти чёрточки и получишь яркую картину нашего существования.

Дело М.М. пока стоит на мертвой точке; был он у р-ра и получил совсем не умный совет, которому, конечно, не последовал; в письме не могу всего рассказать; решили, что пока что надо спокойно сидеть и ждать; возможно, что все замрет, а если будут новые выступления, тогда уже что-то делать; нам кажется, что не вредно было бы ему кое-где (не в Киеве) позондировать почву, ибо, м.б., придется и покинуть этот чудный город. С Марг. мы уже обсуждали этот случай; она, понятно, очень огорчается: не хочется ей расставаться с нами и бросать с таким трудом завоеванное свое положение, ибо чего удастся ей достигнуть в другом городе, где они будут чужими людьми – неизвестно; с М.М. на эту тему пока решили дипломатично не говорить, т.к., конечно, встретим энергичный отпор. Все это очень тяжело и неприятно.

Полученные приятные вести в такой момент от вас нас порадовали вдвое: хоть на одной стороне горизонта небо расчистилось и проглянуло солнышко, было бы и дальше так! Будешь писать Ев. Ион., поздравь ее и дочку от нас, пожелай счастливого супружества и всяких успехов. Как просто теперь все делается! Радуемся, что она не покидает вас и, м.б., скоро водворится у вас; вот только боюсь, удастся ли вам ее не заявлять; на Мож., конечно, это возможно, а вот в Москве не знаю, как это будет.

Ну, теперь вопрос о квартире выплывает на самый первый план, удастся ли вам добиться хоть какой-нибудь пока квартиры. Интересно, когда Ев.Ион. думает приехать к вам; это ведь важно в связи с вопросом о твоей службе; если получишь, то и ты должна будешь мучиться поездками по ж.д., тогда уж не отбояриться тебе от дохи, иначе замерзнешь и, чего доброго, простудишься.

Как хорошо, что у вас будет радио; ты знаешь, я ведь не очень желала его иметь, но сейчас, когда мы живем троглодитами, мне очень хотелось бы его иметь, но, конечно, не только киевское, а и заграничное. Где же у вас будут находиться громкоговорители? Верно в детской и кабинете? Теперь еще интересует меня вопрос в какой округе будет действителен новый «чудесный» годовой билет? Не возможно ли будет докатываться и до Киева? Что касается вашего летнего плана, то могу только перефразировать восклицание моих драгоценных девочек: «Ну, это было бы чудесно для меня – пожить с моими любимыми внучками». Если бы хоть немножко жизнь улыбнулась, а то за последние годы снова пришлось немало пережить. А ведь у меня с папой так немного вообще осталось пожить! Очень болит у меня душа за папу; не могу спокойно видеть, как он работает, и никак невозможно удовлетворить: все мало и мало, везде еще и еще нагружают, выставляют новые требования; ну, сказать – папа устарел, но ведь молодые люди стонут, выбиваются из сил и все-таки не могут всего выполнить.

Сейчас тетка сообщила, что не удалось подать заявление о письме: надо писать на особом бланке, а продающая их гражданка отсутствовала; когда тетка спросила, когда же она придет, другая зло ответила; «когда согреется»! И действительно, это необходимо, т.к. в отделении холод жестокий. Почти все и везде мерзнут; мы живем при такой температуре: встаем при 8о, днем она держится между 9-10 и только вечером при самоваре поднимается до 10½, 12-ти уже очень давно не было; все ждем угля, но его нет как нет.

Сегодня предстоит мне большая трудность: после обеда идем поздравить Вар. Сем.; вторая наша племянница – Вар. Андр. покажется в лучшем мире.

Ну, моя голубка, целую крепко тебя и крошек, за себя, папу и тетку, И.В. сердечный привет и пожелания успехов.

Твоя мама.

Сейчас принесли весть, что всю зиму не будет света. Чудно!

P.S. Кстати: для того, чтобы письма не пропадали, советуют посылать их неоплаченными, но я не рискую.