Письмо

12.IV.33. Киев.

Дорогая моя Танюша! Сегодня не верила своим глазам, получивши твое письмо от 9-го, дня рождения дорогого Тасика; крепко целую тебя за описание этого дня; очень рада, что моя посылочка доставила удовольствие моей дорогой крошке; мы поражены выдержкой этого маленького человечка; думаю, что не всякий взрослый выдержал бы подобное испытание.

Из этого твоего письма ясно видно, что одно твое письмо пропало, а именно то, в котором ты писала о лете, ибо мы ничего не знаем о ваших планах, и я даже уже спрашивала тебя о них. О том, что нам очень хочется снова вас повидать и пожить вместе, говорить не приходится, ты отлично это знаешь и чувствуешь; но вопрос в том, как это осуществить во всех отношениях; очень интересно, что тебе представляется возможным осуществить? Думаешь ли ты о даче или просто о пребывании у нас? Ты задаешь мне вопрос о том, как я хотя бы приблизительно представляю себе возможность нашего летнего свидания? Пока мне ясно только одно – желание видеться и пожить вместе, остальное пока «темна вода во облацех»; я писала тебе, что папе прислали для заполнения анкету для курорта; он это сделал, но каковы будут следствия, совершенно неизвестно, а значит – неизвестно и то, что нас ждет летом; еще один пункт , вероятно, ясен, это то, что если даже папа и получит путевку, то во всяком случае, если поедет, то поедет один, т.к. уж ехать и мне никак невозможно, ибо частным порядком устроиться немыслимо. Для нас обоих кроме того является величайшим тормозом – отсутствие капиталов; наши финансы, все время с самого лета, поют такие романсы, что если бы не теткино кредитование нас, то моментами неизвестно, как выкручиваться; платят с громадными задержками и такими малыми суммами, что положительно становишься в тупик, как жить? Дороговизна адская; даю на базар теперь не менее 15 р., а чаще 20-25 и этого сплошь и рядом К.М. не хватает; сейчас, слава Богу, стали продавать хлеб по ком. цене – 2.50 за кило, и вот все возлагают надежды на то, что цены на все упадут; сегодня продавали уже 3-й день, но никакого и ни на чем удешевления не намечается; если будет так и дальше, то о каких путешествиях можно будет думать? Отчасти, как говорят, причина непонижения цен лежит в отчаянной погоде, которая стоит у нас уже больше недели: холод, ветер, постоянно срывающийся снег, грязь и т.д. уменьшили привоз до крайних пределов, так сегодня на сенном базаре не было ни одного воза. Так. обр. все надежды у нас на будущее, когда, м.б., станет легче жить, только тогда можно будет уже более определенно сказать, что возможно предпринять, кому и где устроиться. Что касается дачи, то мне кажется это устроить будет крайне трудно, если не невозможно и по многим причинам; цены, вероятно, будут на них адские, а переезд и устройство там весьма затруднительны; пока из знакомых никто и думать о даче не может, до такой степени все «обеднели». Бел., например, и Хих., которые все время все-таки жили довольно хорошо, теперь если не голодают, то очень не доедают, сидят без денег, иной не имея возможности купить фунта творогу и сметаны; практики у Хих. нет совершенно, обед берут в столовой скорой помощи, где работает Шалва, обед дрянь, но варить дома не могут. И они возлагают надежды на будущее; поживем – увидим, а пока будем только мечтать. Если не дача, то остается наш садик и наша квартира; думаю, что это, м.б., несколько лучше вашего солнцепёка, но не знаю, насколько это вас удовлетворит и заменит детям дачу. Затем выступает вопрос питания, который требует особых размышлений и представляет не мало трудностей. Интересно, можно ли перевести сюда, напр., хлеб; пайка, конечно, они лишатся, как и тогда, когда жили у нас без вас.

Наверно все эти вопросы возникали и у вас; придется тебе, моя дорогая, написать мне хоть вкратце содержание пропавшего письма; буду ждать с нетерпением.

13-ое. Хотелось вчера же поздно вечером бросить тебе, моя голубка, это письмо, но пришла Надежда, потом Ольга, Федя, а по обыкновению в ½ 11-го Воскоб., и помешали мне закончить его.

Все мы поздравляем тебя, нашу дорогую умницу, с победами на хозяйственном фронте; ведь ты делаешь положительные чудеса; дай Бог тебе только сил, чтобы и дальше ты могла делать такие taur de farce’н; мы просто поражались, читая твое описание бесчисленных твоих дел, выполненных с таким успехом; я нарочно прочитала это описание дедушке Феде; он никак не мог поверить, что «и это все правда?», как детской книжке. С каким бы удовольствием я помогла тебе, моя дорогая, во всех твоих предприятиях! Очень приятно, что наконец закончилась и паспортная эпопея; мы же пока еще ничего не получили, а потому нет-нет и является мысль: «а вдруг не дадут»; особенно боюсь за тетку; слышали, что высылают даже после 16-тилетнего проживания в Киеве, даже рабочих; кажется, уже скоро очередь дойдет и до нас.

Очень печально то, что ты пишешь о З.; конечно, возможно, что рикошетом это отзовется и на вас; а м.б., это тоже будет попытка с негодными средствами, и все скоро уладится. Как может идти хорошо дело, когда на каждом шагу его так и этак тормозят.

Согласна с тобою, что пока квартирный вопрос приходится отложить и подумать, стоит ли вообще вам ввязываться в новую зависимость; видимо, и ваше положение шатко, что же вы будете связываться и брать на себя новые обязательства, выполнение которых, возможно, будет для вас весьма и весьма затруднительным. Интересно еще, легко ли будет, в случае вашего окончательного решения закрепиться в Люб., получить обратно внесенный пай и передать его в […].

Как я писала тебе выше, вчера была у нас Надежда; она продолжает служить в столовой, где ее и кормят; по её виду нельзя сказать, что питается она хорошо: побледнела и похудела; ей приходится ходить часто пешком и ночью, после 11 ч.в. с Падола на Тургеневскую, и далеко, и очень страшно, пока доберется домой – время ушло за полночь; главное событие последнего времени у неё – её развод с мужем; трудно было его у него добиться и трудно выполнить в Загс'е; в день выдачи она пробыла там чуть не с 8-ми час. утра до 4 ½, хотя она в очереди была 5-ая; дело в том, что все выдавались документы на погребение – такая масса умирает у нас теперь. Я нарочно прочла ей то место твоего письма, где ты пишешь, что «Зина убирает кухню», а перед этим она как раз говорила: «почему же Зина не помогает Т.Г.?» В общем положение её не важно, работает много, а имеет мало; стремится получить что-нибудь лучшее, но это теперь очень трудно.

Получила ли мою открытку с известием, что Митя и Галя собираются в Москву? Ты подумай, не надо ли будет что-нибудь пошить детям; если да, то, м.б., пришлешь с Митей старые образцы с указанием перемен в величине; сейчас у нас для Марг. работает О.А.; она, конечно, с удовольствием пошьет, но, конечно, ее можно пригласить только на что-нибудь серьезное, с остальным, м.б., справлюсь и я сама, ибо она обходится очень дорого из-за кормежки; содержание ее стоит никак не меньше 5-ти руб., да ей плата 5 руб., итого 10, а работает она не очень то скоро; но, м.б., ты за это время уже нашла у себя скромную портниху, которая и сделает тебе все, что нужно.

Когда и на сколько времени освобождается Маечка? Папа освободится не раньше июля; конечно, было бы хорошо уехать из города раньше, но, повторяю, это очень трудно выполнимо.

Сейчас отправила с дядей два письма из Франции для И.В.; часто до сих пор корреспонденция направляется на наш старый адрес. Ну, дорогая моя, крепко целую тебя и деток за себя и за папу, привет И.В. Твоя мама.