Письмо

9 ч.в. 11.XI.36. Киев.

Дорогая моя, милая Танюша! Сейчас получила твое письмо от 8-го; вероятно, ты в тот же день или 9-го получила мою открытку; потом я отправила тебе и закрытое письмо, в котором ты нашла уже ответы на свои вопросы. Ты спрашиваешь, как я нашла папу; я уже тебе писала, что он побледнел и вид уставший, а сегодня он сам жаловался, что устает больше, и что усталость его не соответствует работе; ясно, что ему надо уже сокращать работу, что он и намерен сделать, когда, наконец, выйдет «прибавка», а когда это будет – вот вопрос; никаких точных указаний об этом и до сих пор нет; как я и предсказывала, будет это вероятно не раньше весны, а доживи еще до нее!

Что касается меня, то я уже почти совсем отдохнула: сплю достаточно и наверстываю то, что не доспала у тебя; если я и уставала, то все же морально чувствовала себя хорошо, ибо чувствовала, что живу не напрасно и приношу некоторую пользу. Сегодня заходила Марг. с Влад. Григ., который нашел, что я выгляжу хорошо; значит уже отдохнула. Я передала ему твой привет, а он написал новый рецепт, который и посылаю тебе – прописал хину (я говорила, что ты все еще слаба); между прочим, я уже испытала его раньше на себе, действует очень хорошо; он говорит, что принимать тебе его надо дней 10-12, чтобы восстановить потерянную бодрость. Что касается И.В., то ему пить […] не следует; она специально дается против заразы, чтобы ее окончательно ликвидировать, ему же прописал кактус, имея в виду его миокардит. Он очень тронут моим подарком, и он ему очень понравился.

Маргар. очень хорошо провела свою поездку, заработала 160 р., досадует только, что «продешевила», говорят, могла потребовать за концерт не 40 р., а по крайней мере 50; в ее отсутствие в их клубе искали пианистку и давали 125 р. за концерт; никак не могли найти. Расскажу ей о Герт.; она, верно, и не подозревает, что у него такие предположения! Вот видишь, я тебе раньше Пушки предсказала, что на праздники он явится; ну, хорошо, что не очень помешал.

Меня уже и у Вас беспокоил Тасин кашель; надо непременно его ликвидировать; сведи ее к горловику; он ведь должен бы уже давно пройти. Скажи обеим девочкам, что меня очень огорчили их плохие успехи, т.к. они совпали как раз со временем, когда тебя не было, а была я и, очевидно, не могла на них действовать благотворно; правда, я часто их подгоняла и настаивала на занятиях, но, увы, успеха не имела, а наоборот – они сердились на меня и ворчали. Я уверена, что обе они могут легко поправиться, чего от всей души желаю им; они тебя любят и должны сделать тебе приятное.

Сегодня у нас произошло крупное событие – вернулась из госпиталя Олимпия; привезли ее на такси, а взбираться на 4-ый этаж пришлось ей самой; с большим трудом и посторонней помощью она это сделала; вид у нее очень неважный; сил, конечно, совершенно нет; она и сама уже давно стремилась домой, а кроме того, больных, жаждущих мест, так много, что ее уже сами доктора выписали и предоставили лечиться дома. Положение дома весьма печальное, ибо кто же будет ухаживать за такой беспомощной больной? Федя сам еле двигается; у него сделалась новая грыжа с другой стороны, т.ч. еще за ним надо ухаживать; еще на две недели ей предписана особая диета, которая потребует и новых расходов, и отдельного приготовления; вообще прибавилось забот и хлопот, а выполнять их некому. Тетка взялась делать ей компрессы, но боюсь, что скоро она начнет ворчать, ибо приходит в 8-9 часов веч., усталая, голодная, жаждущая отдыха; у меня тоже сил на такой уход не много, т.ч. не знаю, как это будет.

От тети Лёли нет ни слова, т.ч. не знаем, жива ли она? Предполагаем, что жива, т.к. иначе ее сиделка, вероятно, написала бы; папа писал Володе, но от него тоже никакого ответа пока нет; да пусть бы не отвечал нам, а подумал бы и сделал что-нибудь для матери. Удивительно, как люди различно чувствуют и смотрят на вещи!

Мы здесь все решаем загадку о Белингах и никак не можем ее понять и разрешить. Поведение их нам совершенно не понятно. В доме у них все идет так, точно ничто не случилось, ничто не изменилось: радио работает почти по целым дням и даже было заведено тотчас по возвращении с похорон; 26-го были именины Дм. Ев., и все было, как всегда: масса гостей, угощений, пение и, говорят, даже танцы до 3 ч. ночи. Как это понять? Мало того, Алёнка с мужем была на вечере в Академии и плясала самым веселым образом. Я понимаю, что каждый чувствует по своему, переживает по своему, но все же есть у всех что-то общее в горе и несчастии. Как можно плясать, хохотать до упаду? Не понимаю. Неужели хотят этим заглушить боль? Вы, психологи, разрешите нам эту загадку; нас это просто возмущает; ведь едва прошло 2 недели! Очень жаль девочку; говорят, что эта болезнь – следствие ушиба на туберкулезной почве. Ради Бога, остерегай девочек, особенно «неистовую» Майку; пусть прибавят осторожности на улицах; у нас в последние три дня было три случая, три жертвы мальчики: трамваем убиты в нашей округе только; пусть помнят об этом.

Очень рада, что Ваше радио доставило Вам удовольствие. Наше как будто было уже совсем готово; оставалось поставить последнюю часть, но, оказалось, что она была последней и в магазине и при окончательной проверке оказалась совершенно негодной; пришлось ее переработать, и сейчас, кажется, все уже кончено, и завтра Федя придет, чтобы познакомиться с топографией местности и выяснить детали установки. Интересно, что в конце концов получится; по словам папы, лабораторное их радио работает удивительно хорошо; особенно хороши дневные передачи из Варшавы.

4 1/2 ч. Сейчас папа читал нам о положении в Мадриде. Какие ужасы! Какие герои! И какие подлецы итальянцы! Все же, вероятно, Мадрид падет, а м.б., уже и пал. Сколько жертв! А дальше? Война, ужас!

Ты не пишешь, дорогая моя, как себя чувствуешь; прибавляется ли сил? Начни поскорее принимать хину. Очень рада, что Маруся на высоте; дай Бог, чтобы ужилась, а дальше надо ее поощрять, чтобы она оценила место.

Я, кажется, писала тебе, что Кс. М. очень довольна нашим подарком, а главное – все ее знакомые очень его одобрили, всем очень нравится.

Была ли ты у парикмахера? Что решили сделать?

Скажи, пожалуйста, Инне по телефону, что трава куплена, но оказалось ее такое количество (по объему), что теперь думаю и не знаю, во что ее запаковать за отсутствием тряпок и посылочной материи; думаю вложить ее вначале в наволочку, вероятно, размером с Тасину наволочку; ее прошу Инну передать тебе, а также крупную тёрку, если Кс. М. завтра ее найдет. Тёрка эта очень хороша для овощей, а кроме того, для выполнения рецепта шарлотки из черного хлеба, который тебе и сообщаю: взять с полкило (Пожалуй, на Вашу компанию бери целое кило.) (можно и больше) черного ржаного хлеба, который у Вас такой вкусный; оставить его дней на 6-7, чтобы зачерствел настолько, чтобы можно было, срезавши корки, его натереть; затем, очистивши яблоки, нарезать их кусочками, как на пшенную кашу; растопить не менее 500гр. масла (1/8 ф.) и затем, смазавши рынку маслом и обсыпав сухарями, складывать, начиная с хлеба, шарами: хлеб, сахар, масло, яблоки и т.д.; сложивши, запечь в духовой; сегодня я сделала из остатков хлеба, который привезла еще 5-го числа; все ели с восторгом; есть надо с молоком. Попробуй сделать; если не достанешь крупной терки, можно и на мелкой, но это труднее и хуже.

Жду ответа на свое предыдущее письмо.

Крепко, крепко целую тебя, дорогая моя; девочкам передай, что они меня огорчили своими неуспехами, в которых часть вины приходится брать мне на себя – не сумела добиться их работы. Сердечный привет И.В. Как налаживаются его дела? А как Ваш потоп? Починили ли?

Твоя мама.