Письмо

3.Х.34. Киев.

Дорогая моя Танюша!

Вчера получила твое письмо от 30-31 окт. Прежде всего, должна сказать тебе, что задержка в моих письмах произошла просто потому, что я была занята ламбрекенами и их отправкой; теперь, как ты и сама, вероятно, знаешь, снарядить посылку, а главное ее упаковать не такая простая вещь; ведь решительно ничего нет, надо выискивать тряпки и веревки, чтобы перевязать (поэтому береги все и при случае вернешь мне); тряпки обыкновенно дранные, а потому надо умудриться обернуть ими так, чтобы не видно было дыр, и посылка имела бы приличный вид; это все берет время и хотя у меня, конечно, дел много меньше, чем у тебя, все же дни уходят быстро; время у меня уходит и потому, что К.М. собственно в нашей квартире почти ничего не делает, ибо гоняет по целым дням, везде бесконечные очереди; недавно она пропала на столько часов, что мы с папой уже забеспокоились и отправились ее искать, опасаясь, что с ней что-нибудь случилось; несчастных случаев у нас очень много прибавилось, того и гляди, что задавит или автомобиль, или трамвай. «Наказывать» же тебя, моя дорогая, не было ни в этот раз, ни вообще никогда и в мыслях; если я начинаю беспокоиться, то только потому, что боюсь как бы у Вас чего-нибудь снова не случилось, или кто-нибудь из Вас не заболел. Вот и все! Никогда тебя не виню.

Завтра собираюсь выслать книги, две пары трико девочкам и … плитку, которую я случайно нашла в папином шкапу, что стоит в кабинете у окна; когда и кто ее туда сунул (за книги) совершенно не вспоминаю; все это пришлось опять же паковать и прятать дыры; когда распакуешь, то увидишь, что дыр в тряпках больше целого; тряпки паршивые; на той, в которую упакованы плитка и трико, было даже трудно писать, и я не уверена, что ее примут с таким адресом.

Относительно плитки папа говорит, что Вы должны проверить ее вольтаж прежде, чем включать ее в сеть: она может легко перегореть и, пожалуй, испортить и Вашу сеть; верно, у Вас найдется кто-нибудь, кто разбирается в этом деле. Я очень рада, что нашла ее; м.б., она действительно будет тебе полезна. Что еще очень приятно – нашлась плитка и Маргаритина … у тетки, которая, конечно, забыла и только, когда мы стали думать и говорить, где бы она могла быть, она заявила, что у нее есть какой-то пакет; пакет этот и оказался плиткой в коробочке, в которую я и запаковала твою; эту коробочку сохрани и при случае вышли обратно, чтобы Мар. не была в претензии. Напиши, как устроитесь с ней.

Слава Богу, что ты получила немного деньжат и могла купить себе необходимое. Я тебе, кажется, писала, что здесь сейчас Бессарабка и Житний базар превращены в ярмарки; все товары брошены на них, но купить нашему брату почти ничего нельзя из-за спекулянтов, которые являются с раннего утра и моментально расхватывают все, что возможно; за мануфактурой люди стоят по 4-5 часов и часто уходят с пустыми руками; я была там и в первый раз ничего не купила, а сегодня специально ездила за трико, едва ухватила; не знаю, не будет велико Тасику; меньшего номера не было; окраску взяла такую, какая была.

Очень меня огорчило твое сообщение о Вашем возможном переселении. Это же кошмар! Почему надо переселяться? Какая уйма денег выбрасывается, как говорила моя бабушка, «собаке под хвост»! Когда же это выяснится? Я тебя спрашивала, но ты мне не ответила, что сталось с Вашим паем на квартиру? Существует ли он, или пущен в оборот? И что Вы думаете по этому поводу? Надо Вам обязательно добиваться своей площади. Удалось ли Инне достать денег? Воображаю, когда она будет счастлива, если действительно получить комнату! Поздравь ее от нас и пожелай всего хорошего на новосельи.

Как же чувствует себя Маюха? Хорошо, если это был только живот. Чем она могла его испортить? Не в школе ли? Скажи, что и я, и бабушка Нина крепко целуем ее за картинки; я нахожу, что мои листики сделаны отлично, и надписи на картинке очень интересны. Что же Тасик ничего мне не пишет и не рисует? Целую и ее крепко.

Спасибо тебе, дорогая, за твои заботы о Раисе; адрес ее: Горадня, Черниг. Обл., ул. Шевченко, 19, Инвалидный городок, верхний этаж. Я думаю, что послать ей, конечно, можно; я решила посылать ей деньги, т.к. не имеет смысла покупать булку здесь и отправлять по почте; нам наш хлебный паек тоже уменьшили и дают почти исключительно черный хлеб; за весь октябрь нам дали булку всего два раза; значит, я должна сама купить ей булку за 6 р. да еще заплатить за пересылку; ясно, что не стоит, купит там сама; сахару тоже стали давать мало и постоянно покупаем на рынке; сахару у нас выходит очень много, и я его главный потребитель.

«Фриц» теперь наш постоянный товарищ по еде, и он тоже любит сладенькое; на днях ждет Ол.; тогда снова отделится от нас, и ему станет хуже; не знаю, как они проживут; нет ни полена дров; придется опять же как-то его отопить.

Дело тетки как будто должно кончиться благоприятно, но все же уверенности нет. Между прочим, тетка умудрилась послать тебе открытку на старый адрес, получишь ли? Настроение у меня не важное; столкновения у нас хоть и не так часто, но все же случаются; она все повторяет: «ну, как с тобой трудно!» А я нахожу, что с ней трудно, вот и выходят у нас стычки; встретились два совсем разные характера, у меня все почти определенно и устойчиво, у нее все расплывчато и переменчиво; выглядит плохо.

Мы все трое (папа, Нина и я) очень огорчены: на днях узнали, что 24-го в Тифлисе умер внезапно наш любимый врач – Гончаруков; поехал к дочери на отдых и нашел там вечный покой; очень жалко и его, и себя; он нам очень нравился и как человек, и как опытный врач; ему я верила больше, чем всем другим докторам; к кому теперь обращаться – не знаю. И как теперь часто люди едут поправляться и там умирают! Противный наш возраст, когда каждую минуту можешь кикнуть. Не говорю уж о том, как дрожу за папу.

По поводу его «выяснений» скажу, что, кажется, мои, а теперь и твои советы оказали свое действие, и, кажется, он уж не так стремится «выяснять»; конечно, ничем хорошим эти выяснения не кончились бы; вот уж и второй месяц прошел, посмотрим, как оплатят его в этот раз. Да, как будто получается много, а почти все уходит главным образом на еду, и хоть бы ели как-нибудь особенно, а то ведь едим очень скромно; сегодня за все время, кажется, в первый раз был пилав из баранины; это у нас редкость, вышел очень вкусный, все облизывались, но часто позволять себе это удовольствие нельзя, ибо он стоит 15 р., не считая масла.

Воск. получают вдвоем, кажется, 1200-1250; конечно, это на их семью и с Мар-ным способом хозяйничать не много; вечно на что-нибудь не хватает, являются долги, а выплачивать их трудно. Они совершенно не умеют распорядиться деньгами, получается тоска и мука. Марг. снова прошла квалификацию в Укрфиле; ее взяли, и на праздники она собирается ехать, куда ее пошлют; хочет подработать, чтобы легче было «справить» шубу. Недавно она сказала М.М.: «ты должен радоваться, что я себя сама одеваю», а он совершенно равнодушно отвечает: «это ты должна радоваться, что можешь одеть себя». А как одеть! Посмотрела бы ты, в каком пальто она ходит. А он ведь за все 17 лет их семейной жизни не сделал ей ни одной вещи и думает, что это в порядке вещей! А Мишук в каком виде, чистый хулиган, ему же (М.М.) решительно все равно. Очень это грустно и обидно.

Ну, дорогая моя, отдохни хоть праздниками; ты же, моя голубка, совсем изведешься. Нет ли каких возможностей относительно приходящей работницы? Думаю, что тебе трудно взять на себя Иннину работу; разве ты можешь обязаться на такую срочную работу, да еще в добавок вечернюю; совсем замучишься этой спешкой. Напиши о Зине; как она живет?

Пишу тебе вечером при керосиновой лампе; элек-во то вспыхнет, то снова потухнет и все погружается во мрак. А на базаре и Крещетике все залито светом!

Крепко целую тебя и девочек за себя и папу. И.В. передай наш сердечный привет.

Твоя мама.