Письмо

Ак. городок, 7 XII 67.

Дорогая тетечка!

Я Вам недавно отправила маленькое письмо, но вчера получила от Вас сразу и бандероль, и письмо, и мне было очень приятно получить их и прочитать, и хотелось ответить сразу. Но, увы, на такую возможность и не надеялась.

А сейчас у меня проходит печеночный приступ. Еще на работе, часа в 4 началось, а сейчас уже 10, наверно. Слава богу, легче стало, и уже не хочется так лежать. Попросила у девочек эту ручку с зеленой пастой, и решила попробовать написать. Ничего, пишется!

Вы ведь знаете, это почти всегда у меня после нервной встряски бывает. Похоже, что и сейчас так. Обедали мы в Доме Ученых, с Заславскими, все было вкусное, хорошее – вряд ли от этого. Но хоть на этот раз не от детей!!!

… Вчера у меня был еще не рабочий день (переносили праздники – воскресенья), но прямо в час дня, самое хорошее рабочее время, явилась ко мне на квартиру дама – требовать объяснений по поводу того, что я дала отрицательный отзыв на ее работу. Работа очень плохая. Я такой плохой диссертации давно не читала. Весной на Совете, я Вам писала, мне пришлось выступать против, по долгу совести. Но та все же получше была чуть-чуть. Ну, Вы понимаете, конечно, что говорить неприятные вещи человеку в лицо всегда неприятно… Но еще если человек слушает, огорчается, объясняет, хочет понять, то стараешься смягчить тон, дать надежду человеку, - ну, мол, не страшно, не сразу Москва строилась, вы еще поработаете, сделаете это, это, - ну и будет хорошо… Но эта дама оказалась с апломбом, с самомнением ужасным, разговор пыталась вести с позиции «А кто вы такие здесь нашлись меня критиковать?» Тон такой… Часа два шел наш разговор, и кончился было полным «разрывом дипломатических отношений». Так что я даже не пошла ее провожать в коридор. Она уже на ходу обернулась и поджав губы изрекла: «- Ну что ж, может быть я ЧЕГО-НИБУДЬ НЕ ПОНИМАЮ!..» - риторически. А мне все это ужас как надоело, и я ей уже спокойно так, даже меланхолично ответила: «Конечно, не понимаете». И ушла на кухню. А потом вышла, - она не ушла, оказывается, и стала вдруг совсем говорить по-другому. Тут пришла Нина Петровна, эта дама опять разделась, вернулась, и еще сидела часа 4…

Потом мы еще с Н.П. работали до 10 вечера, и только после 10, уже в постели, я смогла спокойно, без помех, прочитать Ваши письма и выписки, присланные в бандероли.

И, тетечка, я с полным согласием повторяю то, что Вы написали: действительно же удивительно кажется, что так тонко думали, чувствовали люди за тысячи лет до нас! Как мало меняется – в чем-то главном! – душа человека.. Кажется, так много всего нового в жизни. Не только вещи, которые нас окружают, но и вся духовная пища, которой нас кормят принудительно – и которую мы сами находим… Вся литература, классическая, настоящая, и живопись, и музыка, - всё, что на самом деле формирует нашу душу… Ведь всего этого не было, когда жили люди, чьи мысли и чувства отразились в библии! Но в чем-то главном их души такие же, как наши, их чувства понятны нам и близки, иногда даже кажется, что это наши чувства, наши невысказанные слова!!!

Большое спасибо Вам.

Я получила большое – не знаю что, как сказать… удовольствие – это мельче и преходяще, «на минуту» - не то… Приятно и хорошо на душе стало, какое-то появилось чувство нужности всего вообще, и своей жизни в частности. Всё «зачем-то», - пусть мы не знаем, но когда-нибудь «всё откроется»…

Недавно мне передавали, что академик Александров, Ал-др Данилыч, бывший ректор Ленингр. Ун-та, недавно «экзаменовал» наших историков по Библии, и оказалось, что никто ни них ее не читал и не знает. Он их «прогнал» и облил презрением, сказал, что быть историком и не знать этой книги – это просто несовместимо, и они не историки.

Конечно, это другой взгляд, но я считаю, что смотреть и ЦЕНИТЬ можно с разных сторон, а вот НЕ ЦЕНИТЬ, гнать, запрещать – это всегда одна и та же позиция, всегда плохая…

… И еще мне было приятно, и почему-то, я даже сама не знаю почему, каким-то облегчением Ваши слова об Ире, о разговоре Вашем о ней с преподавательницей физики и математики.

Наверное, то, что она сказала, я б и сама могла придумать. Но не придумывалось. Так просто и спокойно, со стороны – как врач судит о болезни, когда у тебя просто болит! Наверное, это и есть самое мудрое – в каком-то смысле предоставить воде течь… «Laisser faire, laisser passer», - кажется так?

… Может быть, она и возьмется за ум… Ну, а если нет – то действительно же, у каждого СВОЯ дорога, и почему исходить из убеждения, что МОЯ дорога была бы и для нее наилучшей? Ведь бывают же люди довольны и счастливы чем-то совсем другим…

Грустно мне было, конечно, узнать об инциденте, - не знаю, да м.б. и не важно, в чем он именно… И тоже я подумала, - о великом терпенье, которое необходимо в жизни… Бог знает, что иногда важнее и правильнее: справедливость, которая говорит «нет!» - или терпение и милосердие, которые говорят – «ну что же, всё-таки и на этот раз пусть будет «да»!»

… Я часто повторяю про себя строчки из стихотворения, которое выписала из Вашей тетрадки, - помните:

«Ты двух вещей не делай ради Бога:

Не трогай пса, что дремлет у порога,

И посыпать остерегайся соль

На рану ближнего, где задремала боль»…

Целую Вас крепко-крепко!