Письмо

7.III.

Дорогая тетечка!

Не ругайте меня, пожалуйста, за мое молчание. Я чувствую, как это с моей стороны нехорошо, и не буду оправдываться, а только объясню; мне не хотелось отвечать наскоро, «между первым и вторым», все ждала: вот выпадет свободный вечер. А день бежал за днем, неделя за неделей – и никакого вечера не выпадало… И, видно, еще долго не выпадет. Работы так много, что никакого края ей не предвидится. Совсем скоро вернется с практики IV курс, и моя нагрузка возрастет – мне читать у них 3 дисциплины. Один из курсов надо готовить очень серьезно. Почитала я за это время немало, но ни одной лекции не написала. А дни остаются считанные… Я уж так «заучилась», что без мединала заснуть не могу совсем. Было как-то, 4 ночи подряд глаз не сомкнула. Меня тогда П.Г. срочно отправил на 2 дня в Москву, просто «побегать». Но что два дня! Там у меня друзья, и с папой, и с Таней надо поговорить, а всего 2 вечера… А задержаться было нельзя, т.к. на третий день был мой доклад на заседании кафедры. Вечером приехала, с утра села за доклад, в пол шестого еще дописывала его, в 6 уже докладывала. И снова завертелось, завертелось беличье колесо. Сейчас лежат у меня на столе 3 пачки книг и бумаг. 1я – статья, которую надо сдать в редакцию через 2 недели в машинописи и с двумя рецензиями, - а она еще и в рукописи не готова. Сижу над ней по утрам, с 10 до 2х. С 2х до 3х обедаем. С 3х берусь за вторую пачку – подготовка лекций. Сижу до пол 6-го. Голова начинает идти кругом. Потом бегу в институт, читаю лекцию – до 8. К 8-30 прихожу домой, пьем чай т я сажусь за свою собственную научную работу. По межбиблиотечному абонементу получаю книги, гл. образом на немецком и французском, присылают их не по одной, а сразу 3-4, срок – месяц, надо успеть прочитать, законспектировать, а иной раз, как вот сейчас, и почти целиком перевести. Так что за этим делом сижу до тех пор, пока выдерживает голова. А когда ложусь, заснуть уже не могу. Вот сегодня – сейчас половина 12-го. Заниматься больше не могу, - но ведь и письмо писать, - человеческое – тоже не могу…

9.III. Это уже далеко не первое письмо я начинаю, и не могу кончить. Вот сегодня и воскресенье, «день отдыха». Но на этот день столько всяких дел отложено, что с самого утра начинаешь вертеться как белка в колесе. Надо заштопать детям чулки, пришить пуговицы к наволочкам, и лифчикам, к платьям; надо сшить штаны двум куклам-голышам, - дети уже три недели пристают ко мне со справедливым требованием: «неприлично девочкам ходить голым». Надо убрать квартиру (это значит, в первую очередь, разобрать свои бумаги, которые за неделю накапливаются горами, и заставить П.Г. сделать то же самое – это куда труднее). Надо почитать детям хоть немножко. С Ирой, ей уже скоро 6, пробую чуть-чуть заниматься немецким… Ну, и еще куча всяких дел. Вот и сейчас я пишу стоя, приткнувшись около стола, который надо разбирать. Около меня стоят дети и все время о чем-то спрашивают, а я отвечаю только одно: сейчас! сейчас! подожди! Но придется все-таки заняться ими, дать им лоскутики и ответить на их вопросы. Вот Ирка спрашивает: во-первых, почему убили в «октябре» русскую принцессу, и почему остались только немецкие принцессы (в книжке – нем. сказки). Во-вторых, почему не ставят памятник Сталину? В-третьих, правда ли, что Сталина немцы убили? Отвечаю: нет, он сам умер. Вопрос опять: «а почему?» Эти детские бесконечные «почему» хоть кого поставят в тупик. Ну, пока прерываю письмо, иду к детям.

Ну, вот, прошел день. Шила, читала, рассказывала, снова читала, снова шила… И глаза болят, и голова трещит. Ну, как тут сосредоточиться? Не могу. Начинаю думать об одном, а в голове мельтешится что-то совсем другое.

Так что, дорогая тетечка, извините меня, ради бога. Не думайте, что я не пишу потому что мне не хочется, не интересно, что я сержусь за что-нибудь… Просто сил моих нету.

А мне очень хочется написать Вам совсем не такое письмо, как это… Вот вечером, когда ложишься и не можешь заснуть, - думаешь, думаешь обо всем, так бы, кажется, и писала страницу за страницей… А вечером за стол садишься, и голова как будто на замок запирается…

Если Вы на меня не сердитесь, Вы мне все-таки пишите.

Я все-таки не теряю еще надежды на то, что придут более легкие дни. И может быть, не так уж нескоро… Ох, как я жду лета! Как вспоминаю прошедшее лето, домик, где мы жили и снова будем жить, комнату, где я работала только до 4х часов. А с четырех или в лес, по грибы, по ягоды, - гуляли, разговаривали, думали о том, о чем думать свойственно человеку…

В этом году у меня уже не будет «целого» лета. Будет июнь – и август. А в июле буду одна в Туле работать. У П.Г. отпуск в июле и августе. Но пускай с разрывом – все-таки отдых…

Пишите обо всем, что думаете, что лежит на сердце! Ведь все, что вы пишите, идет мне в душу, а не проходит мимо. Я думаю, что Вы поймете мое состояние и не взыщете. А сейчас – простите. Даже буквы трудно писать.

Крепко-крепко целую Вас! Передавайте привет Мише, Гале, Ирочке.

Всегда помнящая и любящая Вас Майя.

Мне очень хочется, чтобы Вы писали!

Если я почувствую себя чуть полегче, я сразу же Вам напишу получше!