Дневниковые записи

12/VI-19

Из неотправленных писем.

10 1/2 ч. веч.

Т.

Наш разговор кончился несколько неожиданным следствием. Впрочем, вопрос был слишком серьезен и слишком серьезно поставлен. Шутить было нельзя уже ни мне, ни вам – вам в особенности. Мой же смех походил бы на смех висельника перед веревкой.

Какое следствие должен я вывести из нашего сегодняшнего разговора, а главное, из его финала? Следствие своей неспособностью меня обескуражить. Вы не захотели, чтобы я понял на (зачеркнуто), вы не захотели вечной разлуки; вы вообще высказались против разлуки. Почему? Какие чувства вы храните в своем сердце ко мне? Ваши теплота и нежность ко мне проявлялись несколько кратко […] известил, но к чему, к какому источнику их отнести. Яснее – любите вы меня, или нет? До сих пор я не мог бы сказать на это: да, а нет – побоялся бы.

Теперь – нет – я отвергаю самым решительным образом – а да приобретает много шансов на вероятность.

Но почему у вас так сильно проявляется нерешительность? Почему вы так уклоняетесь от всего определенного? Тут яственно все дело заключается в неопределенности ваших отношений к Ильину, несомненно, есть и другая причина. Одну из них, пожалуй, главную, я прочел сегодня в ваших взорах. Это ваше недоверие искренности и глубины моих чувств к вам. Недоверие это, конечно, инстинктивно и мне вполне понятно. Я бы страшно удивился, если бы этого не присутствовало.

Дело заключается не в том, что я не чувствую того, о чем говорю, а в том, что плохо говорю о том, что хорошо и глубоко чувствую. Я страшно разбит, устал смертельно. Я весь изношен. Во мне едва теплятся остатки духа в совершенно изношенном утомлённом организме. Я едва тяну лямку. Меня кое-как хватит […] – но после него неприятно явится, как результат напряжения, какая-нибудь тяжелая нервная болезнь. Если я этим летом не подлечусь, не отдохну – со мной вообще будет кончено.

Любовь к вам поглощает все запасы моих душевных сил, и силы эти уходят на внутреннее […], почему внешнего проявления любви их и не хватает. Но в любви главное внутреннее, как любит, а не как проявляет.

Внешне же все обстоит благополучно. Я люблю всем своим сердцем, вполне, совершенно, цельно. Во мне нет ни колебаний, ни сомнений. М.б., потому, что я до самозабвения вас люблю, я так мало сомневаюсь и в вашей любви ко мне. Но одно верно – я люблю вас глубоко и искренно.

11 сентября (29 августа) 1919 г. Четверг.

Вечером просил руки Тани у ее родителей, сначала у С.К., а затем, через нее у Г.Г. Прием необычайно сердечный, согласие на все самое полное и безусловное.

Предложение сделано было в надлежащее время, когда отношения друг к другу вполне и окончательно определились и родители их сами себе уяснили и определили. Так что, никаких объяснений не было, а все имело милый, интимный характер.