Письмо

14.XII.40.

Дорогая Танюша!

Очень мне печально, что не могу сообщить тебе ничего приятного относительно продажи ковров; кроме того покупателя, которого прислала Над. Вас., решительно никого больше не было; этот же, или лучше сказать его супруга, казались серьезными покупателями; на деле, по-видимому, вышло, обратное; в последний раз они твердо назначили сумму в 2 тыс. за оба ковра, но т.к. мне, да тебе, хотелось получить хоть немного больше, то мы разошлись на том, что «они, и мы подумаем», а они поговорят с ее сестрой, для которой они торговали второй ковер (которая придет сама посмотреть) и придут «завтра»; но завтра не пришли, прошло и еще дня три, а о них ни слуху, ни духу, и я думаю что они раздумали; м.б., их остановило наше условие, чтобы платили наличными и все сразу; рискованно было отдать ковры в кредит: наверно не получили бы ничего, ибо и покупатели оказались не очень солидными людьми: он оркестрант в симфоническом оркестре, а она б. белошвейка, правда, знаменитая своим искусством, и дороговизной, недавно вышедшая за него замуж; он очень пожилой вдовец, а она молодая, которая его скубёт; это все сообщила мне Н.В., которая хотела поговорить с ними по телефону; т.к. от нее нет никаких вестей, я думаю, что она позабыла, ибо сама находится в тревоге за тетку, да и за Триг., который болеет сердцем и вообще нервами; материальное положение их сильно ухудшилось, эксплуатируют его самым бессовестным образом. Не думай, что я на этом успокоюсь, буду продолжать свои попытки, но за успех, конечно, не отвечаю. Хочу только сказать тебе, чтобы ты не волновалась и не мучилась мыслью об отдаче; если я стараюсь о продаже, то единственно из-за Вашего печального положения, которое с продажей ковров, м.б., на некоторое время немножко улучшилось бы; ты понимаешь, что не могу я быть спокойной, зная, что Вы сидите на таком, более чем жалком, бюджете; главное, что в настоящее время невозможно подняться на его улучшение, на получение приличной службы или вообще какой-нибудь работы; здесь уже немало безработных, и количество их все увеличивается, т.к. сокращения не прекращаются. Имеешь ли ты хоть какую-нибудь работу? Теперь и малый заработок будет для тебя чувствительным; надеюсь, что ты получила нашу капельную допомогу; конечно, и в будущем надеемся Вам по мере сил помогать в это труднейшее время, ибо невыносимо знать, что Вы на полуголодном пайке. О продаже или не продаже буду сообщать.

Сегодня был доктор, чтобы осмотреть папу перед выходом; нашел, что он за это время отдохнул и посвежел; разрешил выходить, но потихоньку и хорошо одетому, т.ч. завтра папа думает выйти, а после завтра уже рассчитывает идти в ин-т; с момента его выхода начнется у меня новая тревога, ибо буду дрожать, как бы он не упал; улицы у нас, конечно, еще хуже Москвы, не чистятся совсем, и люди падают, ломают руки и ноги, сотрясают мозги; сейчас мы имеем два случая с хорошо знакомыми людьми: дней 5 назад упала Христина Алексан. почти у ин-та; ушибла голову, получила сотрясение мозга и сейчас лежит, и неизвестно, что будет дальше; сию минуту звонила Вар. Сем. и сообщила, что от такого же падения на второй день умерла старуха-учительница. Кроме того, упала, только выйдя из дому, б. учительница музыки Нелли К., Аполинария Мих., разбила предплечье и обречена на 2 месяца; живет же в ужасных условиях – на 3-м этаже без воды и уборной, ухода никакого, и нет никакой больницы, где бы она могла полежать хоть две-три первые недели! Один ужас!

Вот я и думаю, как будет ходить папа? О московских порядках читали в «Правде» и понятно, что дрожу и за Вас всех.

Дуня ежедневно ходит на массаж, и тоже страшно за нее, она ведь очень быстрая; не дай Бог, чтобы и еще упала.

Сегодня д-р смотрел и тетку; но она, по обыкновению, вела себя странно: первым абцугом заявила, что не намерена ничего менять ни в своем режиме, ни в питании; это, конечно, не очень благоприятно отозвалось на нем, и когда уже я спросила, как быть с этими моментами, он ответил: «Ну, что ж говорить, если она сразу заявила, что ничего не будет делать!» Про печенку она и не говорила; сказала только о ногах; он посмотрел (нашел, что это подагра), посоветовал атофан, которого вообще нет, но по его словам, в небольшом количестве и в некоторых аптеках он появился, надо искать; я считаю, что этот визит решительно ничего ей не дал; я прекрасно понимаю, что положение ее трудное, но оно только ухудшается ее причудами и неделанием хоть по возможности стараться быть менее больной, раз нельзя быть вполне здоровой.

Очень интересует меня, неужели девочки и до сих пор не стараются помочь тебе, не входят в Ваше общее печальное положение? Пора бы уже!

Виделась ли Маргаритка еще с Мишей? Когда думает выезжать? 23-го? У М.М. все хорошо, только опять схватил насморк; устает, но настроение хорошее.

Ну, крепко целую Вам, мои дорогие, а Вы девочек. И.В. сердечный привет. Мама.

15-ое утро. Никакого атофана нет и лекарство, которое д-р заказал нам для желудка, тоже нет. Вот и лечись! Сегодня очень холодно; как папе выходить в первый раз?! Получила ли мое второе заказное с нитками?