Письмо

5.XII.40. Киев.

Дорогая моя милая Танюша!

Сегодня получила твое письмо и еще раз убедилась, какая ты у нас умница: с какой выдержкой и решительностью ты сделала эту такую мучительную для тебя операцию! От всей души желаю тебе, чтобы рана поскорее зажила и без следа зарубцевалась. Я счастлива, что ты на нее решилась, не затягивая дальше, т.к. было бы еще труднее сделать этот шаг. А между тем было совершенно очевидно, что иначе быть не могло, и ты, верно, помнишь, что я несколько раз возвращалась во время твоего пребывания у нас к тебе с вопросом: как и на что Вы рассчитываете в теперешних трудных обстоятельствах, когда, несмотря на Ваше прилежание и работоспособность, невозможно прожить с Вашими капиталами; жизнь день ото дня становится труднее, угоняться за дороговизной нет никакой возможности, и положительно надо лезть из кожи, чтобы прокормить себя и семью. Решившись на этот шаг, ты еще раз доказала, какая ты умница! Я надеюсь, что в своем новом положении ты все-таки найдешь моменты, которые вознаградят тебя за пережитые тобою тяжелые дни; я думаю, что девочки уже достаточно взрослые, чтобы понять, какую жертву ты принесла во имя семьи, т.е. главным образом для них; их нравственной обязанностью будет компенсировать тебя за понесенную потерю.

Что касается меня и папы, то мы бы от души порадовались, если бы не мысль, что для тебя и еще лишний удар, который нанесен тебе судьбой; в отношении твоего здоровья это, конечно, плюс, т.к. ты страдала бы и физически, неся еще большую нагрузку, и морально, видя, как страдает семья, в сущности лишившись тебя; семья же должна и дать тебе отраду и удовлетворение. Я очень рада, что Маргаритка с тобой и своим присутствием и отношением помогает пережить эту новую неудачу. Говорю «неудачу», т.к. теперь все стало еще более «относительным», чем было прежде; первым делом приходится обращать наши взоры и мысли туда, где десятки тысяч людей ни за что, ни про что страдают, голодают, умирают; я совершенно не могу более или менее спокойно слушать и читать о том, что делается «там», в этом аду.

Вообще не понимаю, не знаю, за что судьба насылает на людей такие муки? Неужели это все «очистительные жертвы» перед тем «раем земным», который ждет человечество? Чтобы находить в себе силы жить в этом аду, надо твердо верить и надеяться. Стараюсь следовать философским советам Маргаритки и быть спокойной… К сожалению, это мне удается не очень хорошо, вообще, а в данное время особенно.

Из моего ночного разговора с Мусенькой, Вы знаете уже, что папа заболел; слава Богу, как будто сейчас ему уже лучше; вчера приглашали Писаренко, который и в этот раз принес нам облегчение; он дал папе свою собственную «дугу» с электр. лампочками, которая устанавливается над поясницей и прекрасно широко ее обогревает, заменяя отлично всякие растирания, грелки и т.д.; это довольно большое сооружение: на широкой, около аршина ширины, изогнутой диктовой дуге с внутренней стороны приделана элек. синяя или белая угольная лампочка; она ставится на известной высоте над поясницей, и штепсель от нее вставляется в сеть; конечно, надо делать это со вниманием и осторожностью, чтобы не обжечь тела; мне, конечно, было боязно и в первый раз (вчера вечером) я воспользовалась приходом М.М. и с ним проделала первый сеанс; сегодня утром сделала с помощью тетки; папа очень доволен и находит, что эффект получается чувствительный и быстрый; сегодня ему лучше, и надеемся, что дней через 5 папа уже встанет.

Это одна неприятность, которая постигла меня в последнее время. Вторая, о которой я Вам уже писала, это о Дуне; сейчас ее уже у нас нет, и я снова одна; хлопочем о ее восстановлении, но пока наши хлопоты ни к чему еще не привели, и у меня нет никакой надежды, что к чему-нибудь приведут; завтра и после завтра решающие дни; если ничего не выйдет (и если не будут еще новые неприятности), то я снова останусь у разбитого корыта и в момент, когда я только начинала думать, что она начинает, как следует работать (руке лучше), а я сколько-нибудь найду покой и отдохну; она же, несчастная, останется бесприютной, холодной, голодной без денег, принужденной уехать «домой», а «дома» и нет! Вот тут-то и нужно «пофилософствовать» и найти, что так положено «судьбой» и, значит, надо примириться!

За последние месяцы, даже больше того, я уже привыкла к своим неудачам, но все же это меня очень волнует, заставляет проделывать номера, которые уже не под силу мне (выходы в разные мало симпатичные места), выход вечером, а иначе нельзя; П-ко категорически запретил выходить из-за лестницы, т.ч. сейчас, когда папа лежит, а Дуни нет начинаю снова чувствовать разные неудобства. Тетка еле ползает, часто лежит с t, вот и сейчас (1 ч.н.) t 38.5. Но все это еще переносимо, а у других несчастия совершенно непереносимые: сегодня узнала о новом тяжком горе, постигшем несчастную Алёнку Бел., а с ней, конечно, и ее родителей; недавно заболел ее старший ребенок, мальчик лет 5-ти дифтеритом; но были получены сведения, что опасность миновала и скоро его возьмут из больницы; и вот вдруг сегодня узнаю от Оксаны, что «Сергунька умер»; оказывается, что лечили от дифтерита, а умер от скарлатины; какой ужас! Никакой белинговской выдержки не хватит! И точно судьба в предвидении этого несчастия послала Аленке так неожиданно эту последнюю девочку; очень жаль Аленку, которая и переживать это горе должна без мужа: он же переведен в Новороссийск, откуда вот-вот должен был приехать в Ленинг., чтобы забрать семью. Вот и философствуй, отнесись спокойно к таким подаркам судьбы!

Ну, дорогие Танюша и Мусенька, мне очень горько, что в каждом письме я сообщаю какую-нибудь печальную весть, но такова жизнь, особенно в наше время, когда горе подстерегает людей со всех сторон.

Был у нас вечером М.М.; вместе с ним обогревали папу; очень он доволен этим аппаратом, т.ч., м.б., скоро папа и встанет; утром вызываю снова д-ра из поликлиники, чтобы получить больничный лист. Папа крепко тебя целует и разделяет твое решение: ясно было, что задача трудная, невыполнимая; теперь папа от души тебе сочувствует и просит отнестись к своему решению спокойно. Это еще не непереносимое горе.

Радуемся, что и Майка в главных чертах «отеплена», счастливы, что могли этому посодействовать. Просим Мусеньку вместе с М.М. по возможности использовать Москву.

Сегодня интересовалась Н.В. калошным вопросом; я не очень ее обнадеживала. Ну, дорогие мои, всех вместе и каждого в отдельности крепко целую.

Мама.

Очень рада, что уладилось дело с Вашим ремонтом; когда же думаете его начать? Пожалуй, до конца испытаний у девочек это Вам не удастся. Как удастся все устроить, хватит ли денег, много ли придется докладывать своих? От всей души желаю Вам успеха.

Сейчас у меня лежит хорошая рубаха из хорошего материала, в полосочку, и, кажется, как раз по мерке; не знаю, брать ли; думаю, что, верно, возьму, а ты напиши удержать ли ее или сбыть? Ничего другого пока нет. Очень печалит меня такое нехорошее отношение девочек к вещам, а это значит и к Вашему тяжелому труду; ты говоришь, что надо ждать, пока станут взрослыми, а я думаю – пока станут сами работать и увидят, как это трудно! Это просто жестоко с их стороны.

Очень бы хотелось достать тебе белье, но сейчас его нет, и оно страшно дорого.

Ты пишешь об Инне, что ей дадут отпуск «на два года», не описка ли это? Не на два ли месяца? Иначе, что же это за отпуск, и как она может 2 года жить без службы?...

Сейчас пробило 10 ч., а В-х нет как нет; очевидно, М.М. не приехал, и они не придут.

Еще хочу написать о родных. Как-то Мура звонила ко мне и хотела зайти, но не приходила, а я тщетно звонила к З.Д.; ответили, что он и не приходил на службу; боюсь, не случилось ли чего? Завтра опять позвоню. Митя к нам не заходил, но Мура говорила, что он выглядит прекрасно, «стал просто красавцем», но очень скучает по жене и мальчику. Шура здорова. Федю давно не видела и ничего о нем не знаю.

Черепенина помню; теперь он большая все-таки шишка.

Напиши, писал ли И.В. Костюку, а то папа с ним видится, но неловко спросить.

Я никогда не сомневалась в твоих успехах по службе, но меня огорчает, что она так измачаливает тебя, и ты переутомляешься, а это ведет к разным заболеваниям. Удалось ли устроиться с дровами, чтобы ты могла купаться. Как спор? Получила ли Майка 30 р.? За все, что получим, очень, очень вперед благодарим. Какая у Вас благодать – нет очередей!! Ну, кончаю; после приезда М.М. буду снова писать. Крепко, крепко целую всех за себя и папу. Не забывайте!

Мама.