Письмо

2 ч.д. 10.2.39

Дорогая моя Танюша!

Сейчас получила твоё коротенькое письмо папе; из него вижу, что, вероятно, твоё «большое» письмо мне снова пропало. Каким ты его посылала ‒ простым или заказным? Или, может быть, ты называешь «большим» то простое, которое я получила вместе с Тасиным? Но оно возбудило столько вопросов, что, я думаю, в «большом» я нашла бы на них ответы.

После получения этого письма ни днём, ни ночью Маечка и вы не выходите у меня из головы: всё думаю, ищу выхода из получившегося печального положения; ведь дело не поправляется, а наоборот, всё идёт хуже и хуже, и кто знает, до каких пределов оно дойдёт. Выходы, может быть самые неподходящие, приходят в голову мне, если не считать выхода, который рекомендует Митя ‒ о переселении её в Киев и перевода в одну из наших школ; мера для изоляции её от вредных влияний. Мне же кажется, что эта мера крайняя и едва ли выполнимая, во-первых, потому что Майка этого не захочет, а во-вторых, из-за украинского, которым ей пришлось бы усиленно заниматься, а это не в её вкусах.

У меня являются такие мысли: надо пересмотреть причины её поведения; по твоим, да и по Мишиным, словам её угнетает её зависимое от вас поведение, её невозможность иметь свои деньги для покупки потребных ей вещей (платьев, головных уборов и т.п.); ты сама говорила, что и она, и Тася в школе являются одетыми скромнее и беднее других; конечно, это сильно действует на Майку, у которой, очевидно, любовь нарядиться весьма сильна; для Таси пока этот вопрос не играет такой роли; так вот, я думаю (хотя это и будет несправедливо по отношению Таси), что надо подойти к Майке с этой стороны, обещать (и выполнить, конечно) доставить ей всё, что по вашему карману, и даже больше возможного, ибо, это она получает и сейчас, чтобы она не отличалась от других и не страдала бы от этого; в обмен она должна переменить 1) своё поведение и 2) учиться, как требуется. Я слышу твои возражения, понимаю их, знаю трудность выполнения, но, с другой стороны, вижу все печальные последствия, которые могут произойти из этого её желания ‒ не отличаться от подруг. Это с вашей стороны была бы великая жертва, в которой мы охотно приняли бы участие, но родителям приходится часто, очень часто многим поступаться, если это необходимо для блага детей. Вопрос ‒ насколько такой образ действия с вашей стороны помог бы делу. Смотрю на этот шаг, конечно, как на временный, чтобы только добиться от неё работы в школе и дотянуть школу до конца; после окончания пусть делает что хочет; надо надеяться, что если удастся довести её до окончания хотя бы среднего образования, то к тому времени она поумнеет и сама переменит своё отношение к учению и ко всему остальному.

Я иду дальше: может быть предложить ей некоторую сумму (конечно, сравнительно небольшую, так как на большую нет возможности), взамен жалования, на которое она зарится, желая поступить на производство; понятно, дать жалование такое, как получает Катя, нельзя, но много ли остаётся у Кати после оплаты всех потребностей на жизнь. Майка же имела бы всё готовое.

Этот план, я сама чувствую, имеет в себе что-то неподходящее, но я уж не знаю что придумать, чтобы спасти положение, а надо что-то сделать, иначе, пожалуй, она и 8-го класса не кончит. Что же будет тогда? Недоучка, даже больше того, ибо, что значит теперешние 7 классов? Напиши, что ты думаешь обо всех моих планах. Отсюда слышу, как ты восклицаешь: «Ну и мать! Что придумала!» Но утопающий хватается за соломинку, хотя знает ‒ она его не спасёт. Я этого не думаю, а надеюсь.

Папа приготовил вам заказное письмо, но почему-то не отправил: или забыл, или решил прибавить то, что узнает у нотариуса. Дело в том, что на его пути являются всё новые трудности, как например, представление копий с диплома, засвидетельствованной у нотариуса, а к нотариусу нельзя добиться из-за количества нуждающихся в нём. Вот к нему папа и пошёл.

На меня вся эта история производит такое впечатление, что для него выдумывают здесь особые трудности, не желая дать ему того, на что он, в сущности, имеет полное право. Например, вопрос о внесении его дела в Совет университета; можно поверить, что его нельзя было с момента начала этих хлопот внести в Совет ‒ 19 февраля, а нужно его затянуть ещё на целый месяц, чтобы внести в Совет только 19-го марта. Это же просто издевательство. Моё мнение таково, что папе надо писать прямо Кафтанову, как это сделал один его коллега и получил, помимо всех мытарств, уже удостоверение; здесь и ему делали разные затруднения. Интересно, какой ответ папа принесёт от нотариуса.

Ну, дорогая моя, как дошли или, лучше сказать, как Митя довёз овощи? Ни доставили ли они ему больших неприятностей? Имела ли смысл моя выдумка?

Тасина «Кармен» всеми очень одобряется; М.М. вчера внимательно её рассматривал и находил, что она сделана прекрасно. В добрый час! Пусть работает.

У меня получилось облегчение: Юл.Вл. взялась нас кормить. К.М. всё-таки направляют на инвалидность; она не хочет, думает лечиться в санатории; завтра идёт узнавать всё, касающееся инвалидности; конечно, придётся нам помогать ей, но хотя бы она поправилась.

Крепко тебя целую; девочек поцелуй за меня. Сердечный привет И.В. Пиши о ходе твоей болезни и лечении её.

Твоя мама

7ч.в.

Дорогая Танюша! Во время обеда получилось твоё «большое письмо»; оно запоздало, так как оказалось «доплатным»; надо ещё привыкнуть к новому повышению тарифа. Простое я тоже получила, с Тасиным письмом. Сейчас папа отправит заказное.

Слава Богу, что Маюха не выкинула новых номеров; всё же надо думать и её убеждать в необходимости учиться.

До сих пор, кроме древней старухи, которая хочет жить у нас, у меня не было; кормёжка Ю.В. меня сильно облегчит; К.М. рассчитывает, мечтает поправиться и начать снова работать у нас. Дорогая моя, я бесконечно ценю твои заботы обо мне; слава Богу, пока я справляюсь, а без обеда мне будет совсем легко.

Крепко-крепко целую.

Твоя мама