Письмо

18.II.41.

Дорогая Танюша! Твою открытку и письмо И.В. получили одновременно, хотя письмо И.В. послано за три дня до твоей открытки. Вот почта! По поводу дела И.В. папа виделся с Федей (его тоже трудно захватить!), и они сговорились относительно дальнейшего; опять неприятное обстоятельство: та особа, которая была в архиве и давала им некоторые указания, там уже не работает, и новой служащей придется снова рыться и искать; кто знает, м.б., эта будет счастливее и найдет то, что надо. Ты пишешь, что И.В. все же поедет в Воронеж; я не знаю, большой ли крюк надо сделать, чтобы попасть в Киев? Мне кажется, что самое лучшее было бы побывать здесь самому И.В.; конечно, это был бы лишний расход, но зато, м.б., последствия возместили бы убытки. Хорошо у нас хранят документы, если такая канитель, чтобы их добыть!

Мы с папой очень рады, что И.В. так выдвигают, но с другой стороны очень досадно, что это тормозит его диссертацию, которая несомненно выдвинула бы его и без того, а главное уже наверно; ну, так или иначе – дай Бог, ему успехов!

Папа нагрузился уже во всю; сегодня ушел в 11 ч. утра, пришел пообедать, а в 6 1/2 ч. опять отправился в заседание совета; это значит, что вернется не ранее 11 ч.; меня всегда очень беспокоит, как он сделает свой путь; ибо дороги не чищены, погода отвратительна, скользота большая, а сил у него значительно поубавилось: сегодня пришел совсем замученный; ясно, что ему уже нельзя так работать, надо выходить в отставку, что, конечно, заставляет задуматься, как дальше жить? Понятно, что надо в корне изменить нашу жизнь, а как? Хорошо, если бы я была моложе и сильнее и могла бы взять на себя всю домашнюю работу, что устранило бы необходимость иметь работницу, которая одна требует на свою оплату и содержание треть пенсии; притом надо еще помнить, что нельзя бросить без помощи дядю Федю; не говорю о тете, т.к. она от всякой помощи всегда отказывалась, отказывается и будет тянуть, пока не протянется; Марг. подумывает взять ее на свое иждивение; не знает, удастся ли это, и что оно даст? Папа, конечно, зная, чего нам стоит жизнь сейчас, не может не задумываться о будущем; я о нем думаю тоже не мало, но что я могу придумать, кроме того, что готова на всякие сокращения в нашей жизни, лишь бы папа мог избавиться от излишней работы и тем удлинить свою жизнь.

Конечно, на одну пенсию не проживешь, надо будет добавлять из продажи нашего имущества, но мы видим по продаже наших ковров, как это трудно: трудно не только получить приличную сумму, но трудно даже осуществить самую продажу; казалось, что Эм. Мих. такой практичный, умелый человек, а вот теперь и она ничего не может сделать, т.к. сама устарела, потеряла здоровье, бегать и хлопотать не может, молодые заняты работой, и так вот мучаются, хотя есть еще кое-какие крохи. Вообще, хотя у нас «старость обеспечена», а недаром все чаще вспоминаются нации, где со стариками расправляются радикально, как напр. у китайцев, где прямо затягивают на шее петлю, и дело кончается легко и просто.

Я писала Вам о последней комбинации ковровой с Люл.; ты пишешь о ней в своей открытке; я должна кое-что тебе сообщить: я, конечно, вполне разделяю Ваш взгляд на эту продажу Л.; но дело в том, что наши разговоры, которые возобновлялись несколько раз, зашли уже слишком далеко, настолько далеко, что папа решительно находит невозможным теперь оборвать дело; он считает, что это в конец не только испортило бы наши и без того плохие отношения, но вызвало бы с его стороны и дальнейшие для нас неприятные обстоятельства; и дальше, по его мнению, мы бы хотя на довольно длительный срок были бы принуждены прекратить дальнейшую попытку продать ковер; м.б., папа преувеличивает затруднения, но он на этот раз говорит решительно и уверенно. Это одна сторона вопроса, с другой стороны – добыть покупателя до крайности трудно, между тем весна приближается, моль начинает летать, надо опять думать о их чистке, упаковки, сбережении, а я без сил, без энергии, без помощи, поэтому приходится спрятать свои симпатии и антипатии, лишь бы как-нибудь освободиться и хоть что-нибудь получить; Л-ну же почему-то «загорелось» «купить ковер», м.б., потому, что он смотрит на эту покупку, как на вложение капитала; по крайней мере, он мне сказал, что за какую бы сумму я ему ни продала, в выиграше будет он, а не я, т.к. деньги ничего не стоят в настоящий момент; вещи не продаются, т.к. в общем денег нет. Вчера они снова приходили на переговоры, ибо я для оттяжки сказала, что это ковер Марг., и надо мне поговорить с ней; т.к. я не выхожу, Мар. тоже не выходит, то переговаривала тетка и папа; Марг. решительно держится мнения, что «надо продавать» хотя бы за 800 р.; вчера я ему сказала 1000 р., он уже дает 850 р. и опять ждет нового ответа от Марг.; папа его получил – «продавайте»; я думаю сказать 900 окончательно. Тебе же скажу, что вчера у меня тоже сложилось убеждение, что надо пользоваться случаем и продавать и вот почему: вчера, когда они еще раз развернули его и рассматривали его, то я решила, что крайне рискованно оставлять его при настоящих условиях хранения его, ибо мы рискуем, что не убережем, и моль съест его окончательно; он, действительно, порядочно попорчен; если они согласны взять его в таком виде, то мы, мне кажется, ничего не потеряем, а все-таки получим порядочную сумму, которая даст Вас возможность одеться на лето, или уплатить за ремонт, или оставить на переезд летом на Украину, одним словом Вы что-то получите взамен никому из Вас ненужного ковра. Вероятно, завтра он опять придет и надо будет кончать. Особенно огорчаться не следует; это ведь только начало, а каково будет, если придется продать рояль, который и для тебя, и для меня живое, дорогое существо; а все остальное, все разорение столь любимого и дорого гнезда! Если бы знать, что оно только перейдет в Ваши и Марг. руки, но при настоящих условиях ведь это невозможно. В случае моей ли, папиной ли смерти придется действовать и продавать все «по большевистски», скоро, а тогда ли думать в чьи руки попадут дорогие нашей семье вещи?! Грустно, больно, но что делать? Мы бессильны. Пока еще у нас будет хоть удовлетворение увидеть, что воспользуетесь чем-то Вам необходимым. Ну, довольно, грустно говорить на эту тему.

Перейдем к другой, тоже не очень веселой. Я уже писала Вам, что операция у Феди прошла хорошо, но, по словам нашего частного д-ра, ему напрасно не сделали сразу, т.е. немного не продолжили операции и не зашили его грыжи, которая продолжает и будет продолжать его мучить и дальше: необходимо почти не снимать бандажа, он же капризен, нетерпелив, неосторожен, т.ч. рискует каждый день попасть в отчаянное положение; дней 5 назад и был такой момент: он рычал от боли, уверяя, что у него болит печень; пришлось звать д-ра, который и сказал, что печень не при чем, а боли «грыжевые», велел лежать совершенно горизонтально, возился с ним не менее часу, вправил грыжу, питаться велел только жидкой пищей, сам надел бандаж даже для лежачего положения, но вечером Федя его уже стащил. Не можешь себе представить, как трудно с ним справляться; меня все-таки он немного слушает, но мне все время надо спорить, уговаривать и т.д., что очень мне тяжело. Тетка ведет себя по отношению меня так, что я через Федю просила ее не разговаривать со мной, ибо я раз 5-10 в день от нее слышала, что «с тобой нельзя разговаривать», хотя я-то уже давно ограничивалась только деловыми необходимыми репликами. Кто из нас двух прав, м.б., обе не правы, но отношения наши дошли до предела, и так будет лучше, спокойнее; я слишком извелась за последнее время, и нет у меня больше сил…

Ты довольна, что «наступило умиротворение с Дуней», но, во-первых, это же только до 5/III, когда надо снова ее записывать, запишут ли, неизвестно, а хлопотать ни я, ни папа не в силах, т.ч. неизвестно, что будет.

Во-вторых, характер у нее все-таки паршивый, сварливый, упрямый хохлацкий; ничего не умеет, мне приходится часто торчать в кухне, удовольствия мало. Даже если ее запишут, и она останется, то все равно, это только до мая или июня, когда она уедет; опять поиски и т.д., устала я до чертиков; думы о лете не обещают ничего хорошего.

Очень интересно, как сложатся Ваши обстоятельства, удастся ли Вам отдохнуть летом и где? А что если бы Вы подумали о Преобр.? Ведь туда приезжают целыми семьями, даже с котами. Конечно, верно, трудно будет Вам, ведь теперь у И.В. три иждивенца. А устроиться под Киевом мы уже напрасно пробовали, т.ч. на это тоже мало надежды. А что думают девочки? Разделяться Вам тоже не охота, да и как разделяться? Я склонна никуда не ехать, так мне в последний раз опротивело Преоб., хотя сейчас там совершилась полная перемена администрации, м.б., будет и лучше; тем временем, кажется, уже надо подавать заявления. Хотелось бы еще раз с Вами повидаться, если не пожить вместе. Вот только еще задача – найти работницу.

Скажи Маечке, что сегодня была Кс. Мих.; все спрашивает о ней, кланяется, целует; пусть бы Маюха написала ей хоть коротенькое письмецо; это было бы для нее большой радостью; она, бедняга, совсем несчастная!

Ну, голубка моя, дорогая Танюша, прости за грустное письмо, но что же, если ничего нет веселого; вот поэтому часто и не хочется даже писать, наводить на тебя грусть; целую крепко, крепко; девочек тоже. И.В. сердечный привет. Сегодня Марг. получила, наконец, письмо от Миши. Она все еще не выходит. Папа заходит к ней. Мама.