Письмо

15/Х 44г.

Дорогая Таточка!

Как тяжело садиться писать в тех случаях, когда несколько дней от тебя нет ни слова. Ты и вправду пишешь только по выходным, да еще очень кратко. Я вижу, что тебе далеко нелегко. Я уже писал тебе, что сейчас положение таково, что если Институт меня будет отзывать, то я соглашусь приехать. Сейчас я с таким нетерпением жду твоих писем, что когда приходит почта, если я тут присутствую, то все надо мной подтрунивают и каждое письмо встречают словами ― «ну уж вот это с Хавской» или что-нибудь в этом роде. Не думай, что это происходит от большой слабости. Напротив, я теперь выполняю даже опасные вещи гораздо спокойнее, чем раньше делал совершенно безопасные. Только что приходил Кацуба, но мне не удалось с ним поговорить подробно главным образом потому, что мне сейчас немного нездоровится. Кроме того, у меня возникла одна задача, относящаяся к теории вычислительных приборов, которую мне удалось точно поставить, но решить её мне не удаётся. Все дело в том, что она очень проста и не может требовать какой-либо большой выдумки, но решить её мне не удаётся. Это всегда плохо действует на моё настроение. Почему не напишешь Кацубе? Мы постоянно мечтаем о том, что когда мы сможем вернуться к своим прямым делам, он непременно заедет в Москву и побывает у нас. Он по-прежнему занят многочисленной корреспонденцией довольно легкого стиля, однако, его поведение, хотя и отличается в некоторых случаях от моего, все же далеко от поведения многих других моих сослуживцев и не заслуживает, на мой взгляд, серьезного осуждения. Ведь у разных людей очень различные характеры и мировоззрения. Есть такие счастливцы, к которым я никак не принадлежу, которые умеют легко относиться к части событий, которые их касаются, но всегда при этом остаются на высоте положения и оставляют у всех окружающих только хорошее впечатление. Я знаю, что не принадлежу к числу таких счастливцев. Напротив, у меня внешние впечатления оставляют скорее слишком глубокий след, и поэтому я избегаю всего того, что может оставить след неприятный или что может поставить меня в такое положение, о котором неприятно будет вспоминать. Это часто определяет мой образ поведения. Ты это немного недооценила. С этим связаны и те колебания, которые ты во мне обнаружила в одном из предыдущих писем. Во всяком случае, сейчас, больше чем раньше, я нуждаюсь в твоей заботе, хотя бы заочной. У меня сейчас какая-то полоса неудач. Отчасти это связано с тем, что меня волнует вопрос о том, что разумнее, ― остаться на фронте или согласиться на отъезд в Академию.

Крепко целую

/Подпись/