Расширенный
поиск

Открытый архив » Фонды » Фонд А.А. Ляпунова » Коллекции фонда А.А. Ляпунова » Переписка А.А. Ляпунова » Переписка военных лет » Письма А.А. Ляпунова 1944 г. » Письмо

Письмо

Дата: 1944-10-03
 

Ly 289_042

Ly 289_043

Ly 289_044

Ly 289_045
Текст документа:

3/I 44 г.

Дорогая Таточка!

Посылаю тебе свою фотографию и группу. Сидят: Сотников и Клименко; стоят рядом со мной Лукьянов и Пономаренко. Это мои непосредственные сослуживцы. Сотников ― мой начальник, Клименко ― наш писарь, Лукьянов ― парторг. Он рекомендовал меня в партию. Пономаренко ― это наш фотограф. Он был долгое время у меня во взводе, теперь он переведен в другое место. Он снимал вторую фотографию. Сейчас он работает у нас исключительно как фотограф. К сожалению, фотоматериалы приходится доставать очень дорого и поэтому фотография дорого стоит. Группа у меня только одна. Портретов у меня было всего 8 шт. Я посылаю один тебе, один маме, один Новиковым. Остальные разойдутся в нашей части, в порядке обмена я уже получил фотографии от Кацубы, Сумина, Крутова и Посягина. Последние дни у меня ухудшилось самочувствие. Крутов водил меня сегодня в санчасть. Доктор говорит, что следует сделать операцию геморроя, но сейчас делать её я не хочу. В остальном, он дал мне лекарство. Надеюсь, что все обойдется. По-моему, главной причиной было то, что я немного понервничал. С одной стороны, меня выбили из колеи твои письма, с другой стороны, у меня была неудача в работе. Теперь я ее исправил. Объективно говоря, виноват я не был и никто меня не обвинял, но я сам был очень огорчен тем, что допустил неточность в работе. Это случилось из-за дефекта карт. Впрочем, теперь все в порядке и эта неточность для нас значения уже не может иметь. Получила ли ты письмо от Кацубы? Он говорит, что недавно писал тебе, но ответа от тебя не имеет. Если хочешь его поддеть, вот удобный повод. Недавно он завел дружбу с одной девушкой по имени Броня и поселился со всем своим хозяйством в дом ее родителей. На крыше сарая был наблюдательный пункт. Затем ему пришлось перевести пункт в другое место, метров на 200 вперед, однако, по понятной причине жилище свое он оставил на старом месте. Он остался там даже один, без малейшей охраны, не смотря на то, что ему было приказано жить на новом пункте. В шутку все говорили, что он остался потому, что его жилище не требует ни блиндажей, ни окопов, ни охраны потому, что оно бронировано! Конечно, это дало повод для большого числа шуток. Раза два мне нужно было ночью вычислять. Наши блиндажи были очень близко, и я получил разрешение работать у Кацубы. В этих случаях он предпочитал не мешать моим праведным трудам и находил занятие более по своему вкусу. Впрочем, один раз это не вышло, так как Броня ушла на какую-то вечеринку. Я в таких делах по-прежнему участия не принимаю, но, конечно, не мешаю другим. Само собой разумеется, все это никак не отражается на моей дружбе с Кацубой. Зато с некоторыми другими из моих товарищей я чуть не рассорился всерьез. Обычно у меня бывал либо отдельный блиндажик, либо я помещался вместе со своими подчиненными. Сейчас вышло так, что поселился вместе с Воскресенским, Лукьяновым и Гриценко (сейчас Гриценко переселили, было тесновато). Так вот, как-то на днях, когда мне нездоровилось, они затеяли ретивый разговор о прекрасном поле и своих прошлых победах, и при этом Воскресенский стал возводить ряд положений в общие законы, явно с целью меня подразнить. Тогда я достал свои рукописи и стал переписывать свою работу начисто. Когда они увидели, что я их не слушаю и занимаюсь своим делом, очень скоро прекратили разговор. Сперва я хотел устроить себе отдельный блиндаж, чтобы избавиться от таких сцен, кроме того я сказал наедине Воскресенскому, что если он не хочет испортить отношений со мной, он должен прекратить разговоры подобного стиля при мне. Он мне это обещал и сегодня всячески демонстрирует свое расположение ко мне. Дело, видишь ли, в том, что пошли дожди. Все вынуждены сидеть в землянках, кроме того, все устали и у всех истрепаны нервы. Это ведет к тому, что люди ищут развлечений и не всегда умеют их найти. Я поступаю иначе, ― переписал начисто свою работу. Осталось еще одно добавление, это сделано совсем недавно. Пишу много писем, иногда пишу эпиграммы. Ими я, конечно, многим насолил. Нередко их у нас пускают в ход. Я все хочу послать тебе эти эпиграммы, но для этого нужно их аккуратно переписать и кое в чем доработать. Впрочем, вот некоторые из них:

На Воскресенского

Он же полит и экс-литейщик,

Экс-чемпион, лихой танцор

И экс-центнер, ведущий хор.

Так, видно, он герой бывалый.

Скажите, кто же он теперь?

Он ― балагур и запевала,

К тому ж, гвардейский офицер.

На Грищенко

Менять перчатки как красоток

Не может славный капитан.

Перчаток целые высотки

Он раскидал бы там и сям.

Покоя он у нас не знает,

Всегда в кого-нибудь влюблен.

Коней и женщин обожает.

Коней меняет, словно жён.

На Кацубу

Душа Байрона и Вольтера,

Мозги Дидро и Даламбера.

В покойном ложе ночь и день!

Что ж он творит?

Он славит лень!

Как-нибудь пришлю еще. Очень жалко, что от тебя нет писем уже несколько дней. Твои письма имеют для меня огромное значение. Когда меня встречают сослуживцы, то первый вопрос такой: «Когда получили письмо от жены? Что она пишет?» Нередко приходится краснеть, говоря, что писем нет.

Крепко целую.

Твой /подпись/

Отраженные персонажи: Посягин Владимир, Лукьянов Георгий Георгиевич, Крутов Василий, Кацуба Павел Борисович, Гриценко Андрей Назарович, Воскресенский А.Н.
Авторы документа: Ляпунов Алексей Андреевич
Адресаты документа: Ляпунова (Гурьева) Анастасия Савельевна
Источник поступления: Ляпунова Наталия Алексеевна
Документ входит в коллекции: Письма А.А. Ляпунова 1944 г.