Письмо

19/VII 43г. №19

Дорогая Таточка!

Получил письмо от мамы из Казани, но сейчас она уже вероятно в Москве. Она возвращалась туда для сбора вещей. Из письма узнал, что на Хавской, по-видимому, господствует прежний хаос. Семерчаны […]. Тем более одобряю твое решение зимовать в Боровом. До сих пор не знаю, что вышло из твоей попытки работать у д. Алеши. Коля с Лялей вернулся в Москву, они ждут младенца. Это пишет Вал. Мих. От нее я получил очень глупую открытку и просил д. Сережу уведомить ее, что я переехал. Получил адрес Андрюши, но, ни слова о его делах. Вообще, знаю, что все наши живы, но не знаю, кто чем занят. Адреса знаю всех, кроме Наташи. Зато о твоих братьях и сестрах не знаю ни слова. Очень хочется наладить связь с Лирочкой и снова поселиться вместе с ней. Я написал нашим, что прошу их располагать всем нашим имуществом и площадью, если это даст им возможность разъехаться с Семерчанами. Сами мы всегда устроимся, если будем живы, а для д. Сережи это необходимо. Ведь он даже дал мне для писем адрес ИТИ. Видимо, на Хавской без мамы он почти не бывал, а сейчас, после приезда Коли, там могла возникнуть очень тяжелая обстановка. Думаю, что ты меня за это не осудишь. Маме я написал, что считаю необходимым для д. Сережи отъезд Семерчанов. У меня был недавно разговор с нашим зав. учебной частью. Он собирается дать мне все возможности для получения высокой квалификации по артиллерии, и хочет задержать меня здесь возможно дольше. Я уже многое получил. Ввиду этого, письма меня здесь застанут, и я очень прошу тебя писать чаще. Мое здоровье улучшается, но все еще сердце таково, что нужна большая осторожность. Мы переезжаем на новое место. В дороге я почти все время лежу в вагоне. Тяготит одиночество, т.к. развлечения моих товарищей мне не по вкусу. Впрочем, отношение ко мне у всех хорошее. Деньги получу на днях. Моя ставка ― 638 р. Из них 500 посылаю тебе.

Крепко целую.

Подпись.