Письмо

12/VIII №12

Дорогая Таточка!

Нахожусь в обстановке чехарды. Только вернулся из Казани, должен был ехать в командировку в Кимры. Проездом был в Москве. Всего 4 часа! Видел Наталу. Узнал у нее, что на Хавской погром. В квартире 4 испорчены ванна и канализация. Стоит вонь. Вещи валяются. Вера хаос увеличивает и ничего не убирает за собой. Теперь они перешли в нашу синюю комнату. В желтой была временная печка, теперь она сломана. Книги в шкафах. О книгах и коллекции Натала напишет. Видел П.С.Рубана. Игорь с ноября в Москве. Он имеет случайную работу и работает над дипломом. Он кончает Институт в сентябре. Васса Ник. умерла. Евг. Ник. работает. Зима у них была очень теплая. Бернацкие в Москве, кроме Ирины. Она в Сибири. О ее муже нет известий. Екат. Давыд. очень плоха. От дяди Вити известия хорошие. Он на Севере Урала. Точный адрес не знаю. Обеспечен прекрасно. Заведует госпиталем. Был в Университете. Новое здание ужасно пострадало. Едва удержал слезы! Деревьев перед ним нет. Окна и двери закрыты щитами. Математиков почти нет. Ректор проф. Орлов ― географ, проректор ― химик … Он меня немедленно стал звать в Университет. Встретил Зиночку Буланову. Она работает кассиром. Вид у нее плохой. Видел Ник. Ив. Сахарова (сотр. дяди Сережи). Он в артиллерии в частях НКВД. Оба шлют привет. Москва производит гораздо худшее впечатление, чем Казань или даже Горький. Трудно со снабжением и очень нервно. Подъезжая к Москве, написал стихи. Шлю их тебе. Приехав в лагерь, узнал, что моя командировка в Казань продлена. Я зря вернулся! Завтра буду хлопотать о повторной командировке, которая тем более нужна, что у меня готова еще одна работа из той же области. Сейчас я в неопределенном положении, т.к. рота выпускается, а я пока остаюсь. Пиши по старому адресу, но кратко, т.к. мало шансов, что письма дойдут. Меня должны куда-нибудь определить и адрес будет новый.

Крепко вас всех целую

Подпись.