Письмо

11 ч. ут. 17.V. 33. Киев.

Дорогая моя, милая Танюша. Сегодня получила твое письмо от 12-го; думала, что буду писать тебе уже сидя, а вот все еще меня не спускают с кровати и заставляют спокойно лежать; дело в том, что и вчера и третьего дня все же кровь снова начинает идти; м.б., если сегодня день пройдет благополучно, то завтра встану; очень мне тягостно лежать; общее самочувствие не важно: голова не свежая, нервы натянуты, все боишься – вот опять польет. Ослабела я, конечно, придется еще довольно долго приходить в себя; еще порядочно меня мучает какая-то боль в левой стороне спины; кто говорит – сердце, кто – невралгия, во всяком случае мне это очень неприятно. Общее мое чувство – усталость и какая-то апатия; несмотря на одиночество (тетка уже пошла на уроки) не могу совершенно читать.

Как только встану и оправлюсь, постараюсь выполнить твои поручения, только не знаю, насколько это мне удастся. Детская портниха, о которой ты пишешь, кажется еще при детях, прекратила свою деятельность; остается Ол. Ан., которая меня не очень-то удовлетворяет, да еще ей придется шить заглазно; пришли хоть подробную мерку, а тут надо будет найти подходящую Майке девочку; для Тасика, м.б., манекеном послужит Наталка, хотя она, кажется, меньше Т. Хотелось бы что-нибудь сшить и тебе, да уж не знаю, как удастся. С Ел. Ос. я расплатилась, т.ч. об этом не волнуйся.

Белую материю я предназначила девочкам, а на что ты посылаешь серую? Она очень хорошенькая, но шить, кажется, детям не […] и по качеству не подходит; но, конечно, раз нет другого, можно сделать и из этого. Думаю, что если ту портниху найти, то она бы сделала что-нибудь хорошее, но воображаю, сколько она теперь возьмет? Во всяком случае буду стараться что-то сделать.

Твой план о посылке детей в лагерь я, конечно, одобряю постольку, поскольку ничего другого выдумать и выполнить нельзя; в нем меня только пугает – будет ли там настоящий хороший досмотр? В какой это местности? Будет там пруд или река? Это очень страшный номер при таком количестве детей и при слабом надзоре; затем – как они будут жить: все ли вместе или девочки отдельно от мальчиков? Ты не смейся над моими опасениями: здесь это страшный вопрос – даже Ал. Мак. приходит в ужас; она сама недавно случайно слышала советы одного мальчишки (между 8-11 годами) другому: «ничего, если будет кричать; заткни рот, это только первый раз, а потом сама попросит». То же говорит и Миша. И это ли не «кошмар»? И разных «кошмаров» у нас хоть отбавляй – всех не напишешь; ты пишешь – «единичные случаи», к сожалению, нет, дорогая моя; волос дыбом становится, Слава Богу, что по-видимому вы от этого далеки.

Так вот видишь, по отношению к лагерю, меня пугает и этот вопрос; едва ли ты будешь спокойна за них; хотя с другой стороны – жаль бедных детишек мучить в таких неблагоприятных, как у вас, условиях; хорошо, что близко, можете часто ездить; тебе это тоже будет некоторым отдыхом. Когда уезжает Зина? Мне кажется, что такая молодая, здоровая девушка могла бы взять на себя всецело носку воды; ведь теперь лето, долго светло и, возвратившись домой, она легко могла бы напасти воды для другого дня; ты, моя добрая Танюша, кажется, идеализируешь ее, ибо Митя и Галя, как и Н.В., говорят, что она с порядочной ленцой во всех отношениях; ты же переутомляешься выше всякой меры, и Митя и Г. находят, что ты очень изменилась из-за своей громадной работы. Куда же девался ваш водовоз? И неужели так-таки и невозможно никого найти, кто бы доставлял тебе, по крайней мере, воду? Ты скажешь, что это будет лишним расходом, но я думаю, что твое здоровье тоже чего-нибудь стоит. Очень прошу тебя, подумай об этом и постарайся освободить себя хоть от этой тяготы.

Твои сообщения о служебных делах И.В. нас очень порадовали и от всей души желаем, чтобы все предполагаемые блага осуществились, и вы бы вздохнули свободнее. Мы поражены количеством «жертв», но это количество ясно говорит, что уже давно следовало освежить атмосферу.

Еще очень интересно, как разрешится ваш квартирный вопрос. А не будут ли летом доканчивать вашу теперешнюю квартиру, ведь вода обещана уже давно; было бы, пожалуй, лучше уже в ней дотянуть до пайковой квартиры; она всем нравится, и вы, кажется, тоже ее полюбили; в 2-х же комнатах вам будет адски тесно. Как-то решите?

Моя неуместная болезнь отодвинула на задний план летний вопрос и дала тот несомненный эффект, что если папа раньше не хотел ехать один, то теперь едва ли согласится на разделение; хотя я думаю твой план (Узкое и Любл.) вовсе не плох и на него можно было бы согласиться. Конечно, мой теперешний случай – первое предостережение, но ведь все может быть и сидя на вилле Гершуни; буду обрабатывать папу по мере сил, когда оправлюсь, а пока я мало на что способна. Да, дорогая моя, очевидно трагедия А.М. оказалась мне не под силу, и пройдет еще много времени, пока впечатления побледнеют, и душа моя придет в равновесие. Человеческая подлость в этом случае встала во весь свой громадный рост.

Мне очень помог и помогает А.В. Ш-Х, брат Г.В.; без него я бы совсем пропала; он оказался очень симпатичным и добрым; смерть горячо любимой дочери по-видимому его сильно смягчила; кроме того, он, как и я, укоряет себя, что « не укараулил А.М.» и дал совершиться этому факту. Конечно, почти все находят, что ее положение было безвыходным и невыносимым, но, подумай, нельзя же спокойно примириться с тем, что из-за несчастного куска хлеба, человек должен покончить с собой. Опять кошмар!

9 ч.в. Ну, вот день приходит к концу; сегодня не больше тревог, и я надеюсь завтра встать, только не думаю, что далеко уйду, мало сил.

Присылай поскорее мерку.

10 ч. в. Только что встала, голова свинцовая, самочувствие тоже не блестящее; слава Богу, что хоть встала.

Обнимаю горячо, целую крепко и тебя, и девочек. И.В. шлю привет.

Твоя мама.