Письмо

12 ч. д. 11.XII.36. Киев.

Дорогая моя Танюша! Утром получила твое письмо, писанное у доктора; какие неожиданные неприятности являются чуть не каждый день новые! Я думаю, что в твоей крапивке виноваты не цветы, ибо их влияние сказалось бы уже давным давно и первым делом на руках; у меня ведь она только и была что на руках и лице, которое я трогала, очевидно, руками; по-моему, это явление чисто нервное, и тебе надо попить моего успокоительного лекарства. Думать, что все переживания проходят бесследно, не приходится; в данном случае, вероятно, новая неприятность с домом и вызвала эту крапивку. Не даром я все-таки не была уверена, что с домом все закончится благополучно; все ждала момента, когда уже начнутся работы; это новое обстоятельство не обещает, конечно, ничего приятного, а если и разрешат, то и тогда уверенности не будет, до того все не стойко и неопределенно. Чистый калейдоскоп! С тою только разницей, что от калейдоскопа получаешь впечатление приятного и красивого, а здесь неприятное и мучительное. И когда же все это выяснится окончательно?!

Что-то дал новый анализ И.В.? Очень неприятно, если у него действительно не в порядке почки; надо хорошо соблюдать диету, это ведь главное при болезни почек; м.б, ему следует показаться еще кому-нибудь, кто специализировался в этих болезнях? Хотя ведь анализ является таким объективным указанием, что болезнь выявляется сама собой. Сегодня жду вечером Марг.; вероятно, будет Вл. Гр., поговорю с ним.

В предыдущем письме ты, дорогая моя, просишь меня «не паниковать»; но как я могу спокойно знать, что Вы в таком печальном положении? Вот тебе и выплата зарплаты «без задержки»! Думаю, что этот закон должен относиться ко всем, кто пользуется чужим трудом, между тем на деле выходит совсем что другое. Будет очень печально, если зачисление тебя в штат не состоится; это все-таки было бы что-то определенное и разница в оплате сгладилась бы разными преимуществами. От кого зависит твое зачисление? Нельзя ли похлопотать где-нибудь? Пора уже тебе, моя бедняжка, на чем-нибудь успокоиться; столько лет столько непрерывных переживаний! Что удивительно, что высыпает крапивка и седеют волосы?! Кстати – как подрастают твои волосики? Лена говорит, что, насколько она могла заметить, они уже порядочно подросли, так ли это?

Если бы ты знала, дорогая моя детка, как мне больно за тебя, и как хотелось бы помочь тебе радикально! И как найти способ выбиться из этого кошмара? То, что ты пишешь о Т-о, далеко не утешительно; а ведь он как будто человек практический и достаточно ловкий; то, что он рассказывал у нас, как будто было довольно утешительно, а между тем и до сих пор он, по твоим словам, не устроился; и ведь его нисколько не смущала возможность, м.б., покинуть Москву. В конце концов я не знаю, что удерживало бы Вас в М., если бы Вы могли получить что-нибудь хорошее и достаточно прочное? Ведь от М. Вы при таком положении ничего почти не получаете, даже наоборот в другом месте Вы чувствовали бы себя лучше. Но, конечно, где взять это хорошее и прочное, когда ничего прочного нет. Не живи мы на Укр. и будь в лучшем положении сами, конечно, я звала бы Вас настойчиво, а при настоящих условиях нечего об этом и думать; но есть же другие места, где жизнь так «весела и красива». Не подумывали ли Вы о переселении? Ведь Москва для Вас точно заколдована – почти с самого приезда туда всякие беды Вас преследуют.

Даже в смысле детского учения Вы ничего не выиграли; говорят, есть хорошие школы, но, к сожалению, наши девочки не попали в таковую; тут нет ни хорошего преподавания, ни надлежащей дисциплины, почему дети с Майкиным характером совершенно распускаются; и Бог знает, к чему это может повести; очень, очень грустно такое поведение Маюхи; я склонна приписать его больше школе, чем ее возрасту; если бы школа ее заинтересовала с одной стороны, а с другой ее бы дисциплинировала, то, конечно, не было бы того, что есть сейчас. То, что нам рассказывала Инна, достаточно говорит о ненормальностях в школах, да и сами мы видим на каждом шагу, что за хулиганы растут в них; недавно я сама обороняла девочку от мальчишек (при выходе из школы), которые просто кулаками били ее по лицу. Где же надзор? А в Мос. разве не то же самое? Какие примеры? Какое воспитание? И это тогда, когда мы хотим идти впереди всех? Неужели нельзя не пройти через хулиганство и распущенность? В конце концов жаль детей, которые являются жертвами неподходящих условий. Я много раз думала, где и как воспитываются те дети, о которых столько пишут в газетах? К сожалению, мне не приходилось их встречать на своем пути; зато неудачников достаточно много, только размеры этой неудачности различны. Возвращаясь к Майке, уж не знаю, что тебе советовать? Мне кажется, что только неотступное твое влияние и присмотр за каждым шагом могли бы дать несомненно хорошие результаты; но опять же – как ты можешь это провести в жизнь, когда ты загружена выше головы всякого рода работой? Как ты думаешь, не помогла ли бы система премий? Но, кажется, нет ничего, чем она особенно заинтересована, и ради чего она изменила бы свое поведение. Я уж думаю, что не трудно ли ей в 6-м кл.? будь она вообще серьезнее, конечно, она справлялась бы, а при ее легкомыслии и порядочной доли лени она не справляется с учением. Понять нельзя, откуда такое ее отношение к учению? Вокруг, кажется, видит, что все трудятся, а уж о том, как Вы оба работаете у нее на глазах, и говорить нечего. Уж не следует ли ее перевести в другую школу? Недавно я слышала от теткиной знакомой (если помнишь «украинку»), как ее девочка радикально изменилась с переводом из одной школы в другую. Будь средства, то ее просто бы взять из школы и хоть временно обучать дома. Но что об этом говорить, когда это несбыточно.

Слава Богу, что хоть Тасенька тебя «утешает»; как находит ее Ваш доктор? Почему она такая бледная? Верно, надо ее подкормить и чем-нибудь подлечить.

Посылаю тебе маленькую «допомогу» до получения вами всех долгов; если к моменту получения ее Вы уже разбогатеете, то употреби ее или на подкорм, или на шубку. Относительно шитья ее здесь, без Тасеньки, скажу тебе, что это совсем дело не подходящее: во-первых, шубка дело серьезное для заглазного шиться, во-вторых, Тася уже большая девочка и требует настоящей примерки; это же не малыш 3-4 лет, у которого ни роста надлежащего, ни фигуры нет, а у Тасеньки уже есть хоть начало фигуры; т.ч. я положительно против такого шиться, даже если бы взялась Ел. Ос., и думаю, что она и не взялась бы. Уж в крайнем случае обратись к Инниной хозяйке, но и ей без руки трудно хорошо сшить шубку; а что если бы ты поговорила снова с Нин. Иван.? М.б., она дала бы тебе хороший совет; м.б., взялась бы та особа, которая шила тебе рубаху, или Н.И. указала, кто шил шубку не так давно Танечке; попробуй съездить к ней и поговорить.

… Сейчас ушел от нас Яков.; нельзя сказать, чтобы он нам много помог; очевидно, надо просто практиковаться и понемножку совершенствоваться; мы уже кое-что постигли; звук прекрасный, когда удается что-нибудь хорошее словить; слушаем и за-границу, но нигде пока ни опер, ни хороших концертов не слыхали. Обещал Як. еще зайти вечером, чтобы проверить работу на коротких волнах; нам мешает порядочно рентгеновский кабинет, который находится возле Подвальной.

Если у Вас даровые билеты, было бы хорошо прислать девочек сюда и тут мы обшили бы их. Если бы Ол. Ан. не была бы О. А-ной, то можно было бы и ее прислать; она поехала бы с восторгом; она с нетерпением ждала, что, м.б., я вызову ее себе на подмогу, когда ты была больна.

Пока кончаю; хочу без задержки бросить письмо.

Крепко, крепко целую тебя, моя дорогая, и девочек. И.В. сердечный привет.

Твоя мама.

Папа крепко целует.