Письмо

12/IX 1936

Архангельск

Зав. «Конвейер».

Глубокоуважаемый и дорогой Иван Васильевич!

Еще летом я получил от Вас письмо, посланное Вами с дачи, но не написал Вам сразу потому, что не знал Вашего дачного адреса, да, кроме того, с половины июля и до конца августа, я был так загружен работой, что положительно не располагал свободным временем, т.к., по случаю отъезда в отпуск секретаря, выполнял и его обязанности кроме прямых своих, причем усугублялось положение еще и тем, что я все же являюсь здесь человеком новым, и со всеми тонкостями приходилось знакомиться на ходу в процессе работы; а дело у нас, как Вы сами понимаете, нешуточное. В общем, хотя и с превеликим трудом, все же я с делом справился и сейчас чувствую себя несколько посвободнее, хотя многие «залежи» еще и до настоящего времени остаются неликвидированными полностью.

Уже несколько дней, как я стал приходить с работы домой более или менее нормально (хотя не совсем) часов в 7-8 вечера; а то ведь до последнего времени мне приходилось проводить время на службе ежедневно, включая и выходные дни, с 7 1/2 - 8 ч. утра до 11-12 ч. ночи, имея весьма незначительный перерыв для обеда, так что я прямо-таки измотался; а к этому еще присоединилось, было, и заболевание простудного характера, от которого я освободился лишь на днях, причем болезнь ликвидировал сам без помощи врачей и не отрываясь от работы, хотя это было и рискованно, т.к. t у меня дней 5-6 была от 38 до 39 и >. А между тем, приходилось рисковать и продолжать работать, потому что никакого заместителя у меня не было, да и никто не захотел бы идти на это нелегкое и весьма ответственное дело. Вероятно, я болел гриппом и между прочим межреберной невралгией (последнее вне всякого сомнения); теперь от болезни я, можно думать, освободился, хотя головные боли иногда и не оставляют меня, да кроме того, бывают припадки кашля, да небольшие невралгические боли в межреберной области; но это все же уже сущие пустяки, и скоро я думаю совсем уже окончательно стать на ноги, хотя погода у нас все время стоит скверная: холодно, сильные ветры, сырость; такая осенняя погода у нас установилась уже довольно давно. Лето было, в общем, очень хорошее, хотя и короткое, что здесь бывает далеко не каждый год, а в прошлом году, говорят, «и лета-то не было». Жена моя и дочь приезжали сюда на короткое время; как раз в это время было хорошая погода, им очень здесь (на «Конвейере») все понравилось. Прибыли они сюда 12/VII, и сначала было предположено, что дочь к 1 августа возвратится в Киев, т.к. уже заканчивался срок отпуска, а жена останется подольше; на деле же вышло иначе: жена на 2-й или 3-й день по приезде заболела малярией в острой форме и вынуждена была все время лечиться, причем хорошо еще то, что жили они со мной при больнице, благодаря чему жена пользовалась лечением и была все время под наблюдением прекрасного доктора; а затем, когда малярийные приступы стали полегче, она, по совету доктора и боясь припадка в дороге, выехала вместе с дочерью 24/VII. На обратном пути они останавливались на короткое время в Москве, а затем благополучно возвратились в Киев. Я очень рад был их приезду и жалел только, что недолго им пришлось здесь пробыть.

Переключиться на педагогическую работу мне здесь не удалось, да и вряд ли это вообще удастся – по таким причинам: прежде всего, с занимаемой мною сейчас должности меня не снимут из-за неимения заместителей (никто не хочет этим заниматься), а во-вторых, в учебном комбинате, как нарочно, нет свободных преподавательских вакансий (уменьшение утечки объясняется улучшением материального положения учителей); есть, правда, вакансия преподавателя немецкого языка, но я как-то не решаюсь предложить свои услуги, т.к. давно с немецким языком не имею дела, хотя в свое время знал его довольно порядочно, а теоретическую его сторону (грамматику) и до сей поры хорошо знаю; думаю, что тут я получу отказ еще и потому, что технически в наших условиях совместить мою настоящую работу с работой в школе является невозможным: главные часы моих основных занятий в канцелярии и часы занятий в школе совпадают, и изменить их нет никакой возможности. Приходится пока мириться с существующим положением, а там дальше видно будет. – Где Вы теперь работаете? Существует ли Институт ОЗДиП и какое время, или в связи с Педологическим правилом он подвергся какой-либо реконструкции или ликвидации? Если Вам не будет трудно, сообщите, пожалуйста, какие произошли перемены в психотехническом деле, и в частности – как это отразилось на Бюро профориентации. Существует ли Ц. Лаборатория по профотбору, а если нет, то чем сейчас занимаются […].

Забыл я Вам упомянуть, что в начале августа я получил открытое письмо от Каменского по делам частной компании при Президиуме ЦИК Союза ССР (Москва, Берсеневская набережная, дом Правительства) плохого содержания: «Ваше заявление от 24 апреля 1936 г. получено и по рассмотрению Вам будет дан ответ. Ответств. Секретарь комиссии Макеев. 22 июля 1936 г. № 05-…». Теперь будем ждать, какой будет ответ. Думаю, что ничего из этого не выйдет, т.к. точно таких заявлений лежат, вероятно, тысячи.

Желаю Вам всего наилучшего. Татьяне Георгиевне прошу передать мой сердечный привет. Уважающий и любящий Вас (подпись)