Письмо

7/VI

Родненькая моя Маечка!

Принесла мне Н.М. твое письмо, тоже полное тревоги и волнения! Какая трудная жизнь у всех нас! Ты пишешь об Ире. Конечно, ясно, что причин для волнения очень много. Мало ли какого рода опасности могут там ее ожидать? И чисто-физичесикие, и «морально-этические», и просто бытовые. – Но с другой стороны, можно и порадоваться ее решительности и готовности к нелегкому труду. Может быть постепенно и выковается из нее и выявится то, что она в действительности собой представляет, как человек; она родится для жизни во 2-й раз. Потому что все, что было с ней до сих пор, это, пожалуй, можно назвать мучительными родами личности человека. Мне вспоминается Гиляровский (известный журналист), ведь и он много лет своей юности и ранней молодости провел совершенно отлично от общепринятых норм развития молодого человека из культурной семьи. Но у него ведь оказались богатые внутренние данные, исключительные способности! – Кто может предсказать, как пойдет Ирина жизнь, оправдает ли она наши надежды на лучшее? Но будем надеяться, что да. А вот наша – пока ничем не оправдала!.........

Теперь про Леночку. Конечно, ясно, что освобождению ее от экзаменов можно только радоваться. Но было бы совершенно несерьезно – просто радоваться! Нужно ведь вывести и логическое следствие из такого ясного и определенного заключения врачей. Было бы большой ошибкой продолжать занятия сейчас, не дав ей длительного отдыха; и не только умственного, но и чисто физически надо ее укреплять теперь. Зачем ее торопить? Ведь ее не гонит нужда, что надо спешить становиться на свои ноги! И этот спех может так обернуться, что придется и вовсе отказаться от мысли о ВУЗе. Не думаете ли вы, что нужно поговорить с тем врачом, кот. так безапелляционно ее освободила от экзаменов. И спросить, что же именно она нашла, и что она советует делать с Леночкой дальше? Лечить ее? Где? Как? Какой режим ей рекомендуется? Какие у нее возможности для несения умственных и других нагрузок в жизни? Это все нужно разузнать серьезно, а не идти вперед с завязанными глазами. Нужно мужественно решиться взглянуть правде в глаза, чтобы потом не ожидала впереди трагедия! – На моих глазах есть несколько переучившихся (отличников даже) из нашего муз. училища и других. Когда я навещала свою близкую знакомую, очутившуюся в психиатрической больнице, - то видела там целые отделения переучившихся детей и молодежи.

Нужно вовремя дать отдых голове и нервам.

Остается мне сказать еще неск. слов об Оксане.- Это все то, что я писала в своем последнем письме. Не обратиться ли (сначала письменно ) в Киевск. психиатрич. больницу имени Павлова?

Еще кратко скажу о случившемся в нашей квартире большом несчастии: погиб один сосед – молодой военный, только неск. месяцев назад женился, очень хороший. Вчера были похороны. Мы все переживаем, как тяжелое горе. Подробностей еще не знаем. Но за неск. дней или за недели 2 тому назад наша гнусная соседка написала в его часть совершенно лживое заявление на него, где нет ни слова правды. Все жильцы подписали, что это неправда. Но он все равно переживал. Не знаем, в связи ли его гибель или нет, но думаем, что раз он был сильно расстроен, то все возможно. Вот какие все люди беззащитные от подлецов! И ведь нет никакого закона, оказывается, кот. защищал бы людей от клеветы и нет ответственности за клевету! Как это странно! Такой недосмотр в законе!

Целую, кончаю. Уже поздно. Да и что прибавить еще после этого всего?!

Твоя всегда любящая тетя.

P.S. Я все еще не могу поправиться: и кашляю, и горло еще болит. А самочувствие – разбитое, плохое.

Напиши еще, пожалуйста, - мне очень интересно – за сколько же дней дошло мое письмо, о кот. ты пишешь, что оно дошло очень быстро? И какое оно было: авиа, или простое? Или авиа-заказное? М.б. случайно выясним самый лучший способ переписки.

Да! Еще я не сказала, что мне пришлось прекратить всякие отношения с Галей, т.к. опять произошла очередная вспышка ее ненависти ко мне. И Бог с ней, уже не могу вечно переживать и ломать себе голову над вопросом: в чем я провинилась. – Бедный, бедный Миша! Но помочь ему, облегчить его жизнь, я бессильна. И за что ему эта мука? Такая жена не друг, а только эксплуататор.