Письмо

20/I 65 г.

Дорогая Маечка! Я так давно тебе не писала… Но не потому, что забыла о тебе! Напротив, очень часто думала и всегда хотелось поговорить с тобой, но не было тихого, спокойного состояния души, когда можно сосредоточиться и заглянуть внутрь души, чтобы можно было поделиться чем-то существенным и дорогим; а описывать внешние события жизни и будничное ее течение – неинтересно и времени даже жалко на это. – Сейчас все тоже, - но надо же когда-нибудь подать тебе признак жизни, чтобы мое молчание не подало тебе повод думать, что я изменилась по отношению к тебе.

Подчас приходит и такая мысль, что в твоем душевном состоянии мои письма ничем не помогут облегчить его, а все остальное теперь лишнее и неинтересное в твоем положении на данном этапе жизни. Что бы, и кто бы тебе не говорил и не убеждал тебя, - ничто не найдет отклика в твоей душе до тех пор, пока сама жизнь не повернет ход твоих мыслей и чувств в ту или в другую (противоположную ей) сторону.

О своей теперешней жизни скажу, что после всех переживаний стало легче значительно; было бы и совсем хорошо, т.к. мы совсем помирились; так что все в порядке внешне и вполне терпимо. Это уж моя беда, что я слишком вникаю в корень, - и понимаю, что годами жившее в душе у Г. отчуждение не могло исчезнуть по мановению волшебной палочки. – Ира, хотя и живем мы в одной комнате, - ведет себя по отношению ко мне совершенно отчужденно, хотя и корректно. – Женя нейтрален. Не скрою от тебя, что мне было очень, очень неприятно узнать от Г., что ты ей передала содержание наших с тобой разговоров; она даже привела точные мои выражения. Думаю, конечно, что ты сделала это с добрыми намерениями внести мир. – Поскольку же этот желанный мир, в конце концов, наступил пока, то оставим этот вопрос.

На днях, наконец, произошло тоже не менее желанное событие: это решение райисполкома объединить наши лицевые счета, так что теперь вся площадь за Мишей и я могу спокойно умирать. – Делать же перегородку, чтб. отделить мне уголок, не придется еще долго, т.к. наш дом идет на капитальный ремонт в 66 году, с выселением. Так что на один год нет смысла ставить; все будут ломать и перепланировывать. А продолжаться он будет 2 года, так что надо мне ждать 3 года, и скорее всего, что я не доживу до возвращения сюда, и не понадобится строить перегородку. Тогда у каждой пары будет по комнате.

Я хочу еще спросить тебя, что же мне делать с портретами 1)бабушки, т.е. папиной матери, и 2) маминой сестры Юлии? Они большие. Сжечь их ужасно тяжело. Но ими у нас никто не интересуется. Кроме того есть много фотографий маминых братьев, и др. Есть старинные черные овальные рамки, кот. в ту эпоху были очень хороши. Везде в домах-музеях есть такие, и у Чайковского, и у Тургенева, и Лермонтова. Из мебели я не знаю еще, что останется у них, а что надо будет ликвидировать. Ну, конечно, шкапы тебе не интересны. А вот я думаю, что кровати ты бы взяла, - но пока Ира не имеет возможности купить другие; так что пока она их должна оставить. Я говорю о ликвидации потому, что при выселении дают крошечную площадь и вещи приходится выбрасывать. Этот настоящее разорение.

Я два месяца проболела, хотя и на ногах; верно, был сильны грипп. Теперь уже лучше; выхожу. – Есть у меня много учеников. Есть и общественная работа в Дет-садике при нашем домоупр. он на обществ. началах. Детки ласковые, хорошие. Я рада, что согласилась взять эту работу (по музыке, конечно). – Пиши, пожалуйста, все же на адрес Тамары, и о себе, и о детях, о П.Гр.

Целую тебя, твоя тетя Марг.

P.S. От своей сослуживицы, кот. ездила в Новосибирск, я узнала, что «Ваша племянница Татьяна Ив. очень Вас осуждает за бывшие в Вашей жизни погрешности (в семейной жизни)».

Это, конечно, очень неприятно, что об самом больном для меня велась беседа с чужими людьми, кот. не знают всей той тяжелой обстановки, в кот. я жила все свои молодые годы, и что привело меня к такому положению.