Письмо

3 ч.д. 26.VI.34. Киев.

Дорогая моя Танюша!

Вчера после обеда получила твою телеграмму, которая, конечно, очень огорчила меня: все же я думала, что и детишки еще побудут у нас и Вы оба приедете за ними. Но что поделаешь?! Если Вы нашли для себя более подходящий выход из положения, то остается пожелать Вам, чтобы он оказался удачным и оправдал бы себя. Немедленно помчалась я к Инне, заготовивши заранее ей записку, т.к. была уверена, что не застану ее дома; так и вышло, но я застала ее родственника, которому и передала о создавшемся положении; от него же узнала, как я, впрочем, и предполагала, что Инна уже заказала себе билет на 30-ое. Думала я, гадала, как быть, волновалась, конечно, и сегодня в 9 ч. ут. уже была у Инны; она тоже заволновалась, не надеясь устроить поездку детей с нею; пошли мы с ней на городскую станцию просить, чтобы к ней присоединили и детей; это оказалось невозможным, т.к. свободных билетов на 30-ое уже не было; Инна была так любезна, что согласилась отложить свой отъезд еще на день и тогда эта гражданка согласилась взять билет на 30-ое, а дать Инне 2 билета взрослых и 1/4 маленькой на 1-ое июля, о чем Вы уже знаете из моей телеграммы. Так. обр. 1-го числа проводим наших дорогих девочек; я уже совсем потеряла бодрость и настроение, ибо они действуют на меня, как допинг; мы с ними хорошо живем; иногда Маюха фыркает, но это происходит больше от ее нервности, чем от худого характера; когда мы ходим гулять или по делу (она вчера ходила со мной к Инне), то эти путешествия доставляют удовольствие нам обоим; я с интересом слушаю ее рассказы, отвечаю на ее многочисленные и умные вопросы, любуюсь ее прекрасными замечаниями и размышлениями. Вчера, вернувшись от Инны, мы побывали у Хох. в последний раз и на радостях (хотя было уже 9 час.) отправились втроем есть мороженное; обе были очень довольны и удовлетворены. Сейчас (4 ч. д.) они гуляют с теткой на Владим. Горке; они почему-то не любят гулять с Ол., но и то в конце концов ходят. С Маюхой я приняла тактику согласия: «не хочешь идти – не иди, сиди дома», без спора и насилия, и всегда она тут же начинает, не говоря больше ни слова, собираться и преспокойно идет. О Тасике говорить не приходится, с ней не бывает ни споров, ни неприятностей. Сегодня она пошла на прогулку уже без повязки; щечка еще носит следы иода, мыть пока это место не моем, чтобы дать шрамику совершенно присохнуть; он будет действительно минимальным; дай Бог, чтобы никогда больше и нигде не было повторения. Хох. очень ею доволен и очень хвалил ее своим, а между тем он вообще не очень щедр на слова.

Девочки здесь имели успех; на улице часто на них заглядывались и отмечали их как «старорежимных»; это, вероятно, из-за пикейной шапочки – капора, который теперь, потерявши свою шляпку, носит Танюша; теперь ведь таких совершенно нет. И вот я должна расстаться со своей радостью! Куда же в конце концов Вы поедете?

Вернувшись сегодня из своего путешествия за билетами, застала твое письмо от 23-го; сопоставляя Ваше решение забрать детей и соображения об Анапе, думаю, что именно туда Вы намечаете свой путь. Много раз пыталась поговорить с Н.И. или его супругой, но это не удавалось, т.к. ни Катюши, ни справочной, чтобы узнать № телефона (в книжке его нет) добиться не могла. А вот сию минуту пришел Чебешев и от него я узнала телефон, позвонила и, к счастью, случайно, застала дома Р.Д., с которой мы сговорились повидаться сегодня в 9 ч. в.; постараюсь сегодня же написать тебе то, что узнаю от нее.

Мы рассчитываем уехать 5-го числа и раз девочки уедут 1-го, то мне нечего будет оттуда возвращаться, хотя сидение там не особенно меня привлекает, но отдых папе нужен поскорее.

10 ч. Сейчас иду от Р.Д. Они едут в Ан., но позже. Сведения у нее прошлого года, теперь говорят лучше, но в общем с 30-го года – хуже. Все же она думает, что там можно устроиться лучше, чем где-нибудь в другом месте. В прошлом году бедствовали без хлеба, в этом, говорят, есть коммер. хлеб. Напишу подробнее, а сейчас хочу бросить письмо. Крепко целую. Мама.

Очень Вам кланяется.