Письмо

18.V.34. Киев.

Дорогая моя Танюша!

Вчера получила твое коротенькое письмо и письма девочек; крепко целую их и поздравляю с успешным окончанием года; как следует, поздравлю их и расцелую, когда приедут; уже считаю дни и счастлива, что удовольствие впереди, а вот как приедете, буду огорчаться, что день за днем уходят счастливые дни, а впереди снова разлука.

Вчера видела и Н.В., и Эм. Мих. Н.В. была в Боярке, но утешительного ничего не нашла; м.б., можно найти помещение, но жизнь много дороже киевской, хлеба достать почти невозможно, надо печь свой, базар ничтожный и очень дорогой; т. об. она от Боярки решительно отказалась; она все-таки собирается проехать в Ворзель, но о нем я уж имею тоже неутешительные вести: все не по карману.

Эм. Мих. наняла на Ирпене, на Пушкинской ул., отдельный домик из 3-х комнат, небольших, с 2-мя верандами за 600 р.; одну комнату с верандой будет сдавать, имела между прочим в виду нас с папой; берется и кормить нас; найти, говорит, что-нибудь очень трудно, но все же кое-что есть; обстановки, конечно, почти совсем не дают, разве столы, скамейку и т.п.; кроватей, что самое главное, нет, т.ч. все надо тащить с собою и надо же его иметь, а у нас уже ничего не осталось; оставалась одна кровать с сеткой и то какой-то гад подменил сетку: взял нашу по кровати, а оставил большую, которая в кровать не входит. Они скоро переезжают; к Вашему приезду они будут на даче и, м.б., что-нибудь присмотрят для нас с Вами; без тебя, конечно, ничего делать нельзя; вдобавок, м.б., Вы уже надумали что-нибудь со своей стороны; очень досадно, что не выходит с Бимл.; об этом тоже надо поговорить и посоветоваться лично: без продажи чего-нибудь не обойтись; плохо только, что все продается очень, очень трудно и, напр., ковер особенно трудно будет продать, т.к. этот зимний товар.

Я уж думаю о Днепре, не проехаться ли по Днепру и до Одессы; говорят, что будто ходят такие пароходы; но все это надо узнать, мы же этого сделать сейчас не можем: папа страшно занят, а я не знаю, как и где узнать; надо ехать, верно, на Подол; попробую справиться по телефону.

До чего все это стало сложно и трудно, и как трудно устроиться с малыми средствами; а прежде – нет средств больших, устраивайся на малые: бери хату за 50-70 р. за лето, купайся и наслаждайся, переезд стоил пустяки, а теперь подвода на Ирпень стоит 70 р. и не площадка, а небольшой воз; Э.М. мечтает достать грузовик, если он возьмет руб. 100! Ну, куда двинешься?!

У нас продолжается засуха и снова стало жарко – засуха приводит в трепет: все выгорает; если с неделю еще не пойдет хороший дождь, то все погибнет; сегодня прочитали, что во всей Европе, и в Америке – засуха, и люди в отчаянии. Действительно, что же будет, если нигде не будет хлеба? Вот ужас!

Пока кончаю. Целую крепко тебя и моих дорогих девочек; очень боюсь, что они здесь заскучают; надо будет вместе придумать им занятия. Сердечный привет И.В. Из твоих писем я не вижу, чтобы он собирался в санаторию, а ему же это так необходимо.

Надеюсь, что ответ на это письмо получу уже лично.

Твоя мама.

Дорогая Танюша! Пользуюсь свободною минутою в выходной день и пустою страницею маминого письма, чтобы и от себя черкнуть Вам два слова. К сожалению, не веселых. Никогда так трудно и так однообразно не жили, как сейчас. Работа служебная поглощает все время, все силы и все интересы. Но работа формальная, не воодушевленная, а только утомляющая. Правда, скажут, зачем набрал три службы. Но что же делать? Ведь деньги, получаемые нами за труд, не товары и на рынке стоят мало. Без рынка даже очень скромно не проживешь; паек отчасти помогает, но только отчасти. Вот и приходится грузиться, чтобы кое-как существовать. Ждем с нетерпением твоего приезда и детей, и это создает радостное настроение. А как И.А.? Приедет, или нет? Крепко обнимаю всех Вас, а тебя целую. Твой любящий папа.