Письмо

23/XI

Дорогая моя Олечка!

Все время хочу написать тебе, очень рада была твоему письму от 21/Х, и вот уже сегодня 23-е/XI, а письмо мое до сих пор только – у меня в сердце! Дело в том, что я никак не вхожу в нормальное состояние и систематически возвращаюсь в положение больного человека, кот. должен все время помнить о своих ограниченных возможностях и вовремя, и безропотно подчиняться новому для меня распорядку жизни. «Куда ты, удаль прежняя девалась? Куда умчались дни былых забав?..» Стоит мне немного забыться и почувствовать себя полноценным человеком, напр., засесться за книгой, или не спеша отработать в кухне, напр., малое время, как у меня сразу же происходит срыв [Далее неразборчивый текст]

и тогда начинается очень тревожное состояние у Миши с Галочкой, особенно у Миши, которому опять приходится взять на себя весь уход за мной и по лечению, и по питанию, а это ведь все наряду с текущей работой в институте, а там теперь увеличили норму его нагрузки и по научной работе, и по общественной, и по воспитательной с той группой студентов, кот. ему поручена. Очень мучает меня это: сознание того, что я теперь так затрудняю их жизнь вместо того, чтб. облегчать. И как меняются его глаза при каждом таком случае! Только за секунду до этого они были спокойные, а иногда даже и веселые, и вдруг – сразу в них страдание и беспокойство…

Олечка милая, я рада, что ты уже не так скучаешь по дому, не так мучаешься. А как же с учением? Не нашла ли ты в нем чего-то интересного для тебя? Насчет английского, конечно, это естественно: ведь те, кто быстрее тебя управляется […], с самых младших классов слушали английскую речь, писали по-английски, и по разным […] у них больше слов. Но ничего […] придется догонять.