Расширенный
поиск

Открытый архив » Фонды » Фонд Т.И. Заславской-М.И. Черемисиной » Коллекции фонда Т.И. Заславской-М.И. Черемисиной » Семейная переписка » Переписка 1934 года » Письмо

Письмо

Дата: 1934-02-23
Описание документа: Сарра Карловна отвечает на письмо дочери, продолжает беспокоиться, что у Татьяны, возможно, воспаление лёгких. Просит проверить это. Рассказывает о посещении концерта в Доме учёных, о делах родственников и знакомых.
 

Z1 491_145

Z1 491_146

Z1 491_147

Z1 491_148

Z1 491_149

Z1 491_150

Z1 491_151

Z1 491_152

Z1 491_153

Z1 491_154
Текст документа:

23.II.34.

Дорогая моя Танюша!

Вчера вечером получила твое письмо от 19-го и хочу объяснить, отчего произошло мое излишнее волнение. В первом своем письме о твоей болезни И.В. написал, что у Ев. Ион. t 37,5; о тебе-же сказал, что « t пока держится», а это было 11-ое число, т.е. 7-ой день твоего заболевания; вот я и решила, что у тебя t такая высокая, что он и воздерживается называть ее мне; отсюда предположение о воспалении легких; затем неполучение ответа на телеграмму я, конечно, тоже об'яснила тем, что тебе плохо, а потому некому послать телеграмму; выждавши все- таки еще два дня (мы думали, что виною – неполный адрес Ваш в моей телеграмме), послала вторую. Конечно, не будь у меня нервы так расстроены, и сердце поспокойнее, я бы относилась ко всему с большей выдержкой, а так… ничего с собою не поделаю; мучаюсь, паникую, что нельзя так изводить и себя, и других, но побороть не могу. Все-таки прошу тебя, моя дорогая, не переходить на скрывание, будет еще хуже; наоборот, надо все писать. Будем надеяться, что достаточно с Вас пережитого, и будем ждать, что худшее прошло и наступит поворот к лучшему.

Была рада, прочитавши, что идете в театр; значит, немножко отошли от катастрофы. Я тоже, представь, вчера была в концерте в доме ученых, куда меня вытащили В-вы; пел Ваш тенор из большой оперы – Исаков и молодая певица – Танива; удовольствие, конечно, получили большое; жалко только, что не удалось вытащить папу; он, бедный, работает непрерывно и все еще не может выполнить полностью того, что на него (да и на всех) наваливают; К.П., напр., помоложе его, а просто изнемогает. И подумать только, что имеешь в результате такой каторжной работы? все решительно уходит на самую скромную еду; еще помогает […], а то совсем бы пропали. И вдобавок отовсюду несутся стоны: Федя сидит без гроша («Гроши» ему большей частью дает тетка, а я обед и т.д.), но он все-таки сыт более или менее, а вот письма Раисы – просто изводят меня. Не могу же я взять ее на свое иждивение; она же все время пишет и взывает о помощи, о морфии… сумашедшая! точно могу я ей помочь! Просит прислать что-нибудь из одежды; конечно, если бы я могла шить новое, то старое отправила бы ей, но ведь новое не шьется; вот что ей писать? – одно мучение; в богодельню не принимают, значит, умрет под забором (Просит не посылать никому денег, если напишут, что на погребение; «отвезут в тачке»), т.к. того и гляди – выгонят ее из угла, за который она не может платить.

Ну, вот я опять пишу тебе унылые вещи – довольно. Завтра собираемся проветриться и сходить в дом ученых посмотреть «Рязанские бабы», и ты, и Мар. так их хвалили. Бедная Мар-ка с 1-го марта окончательно запрягается: начинает функционировать клуб «в доме врача»; организует его жена Ванички Селез., которая и в Мар-ном клубе печатников; она здесь по этой части крупный работник, а М-ка у нее в большом фаворе; она берет и в этот клуб ее своей главной сотрудницей; жалованье и здесь мизерное, но все-же больше – 100 р. в месяц (у печатников 60 р.): работа в каждом из них нормальная – через день, но что-то надо работать и сверх того; кроме того, М-та и дома имеет уроки, т.ч., бедняга, занята сплошь целый день; сейчас выглядит не важно, но дух бодр, и она удовлетворена; такая усиленная работа, надеемся, временная; когда все наладится, ее узнают и в этом клубе, тогда можно будет оставить лучший, а от худшего отказаться.

М.М. настроен хорошо, но уверенности в том, что все пойдет на лад – пока нет.

Очень меня огорчило то, что ты пишешь о Тасике; бедная наша малютка; несомненно к ней пред'являют непосильные ей требования, не зная, что она же крошка! Отчего же ты не сказала, каков ее возраст? странно, что не спросили; ты, верно, боялась, что ее не примут? Ну, тогда пусть бы взяли ее в нулевую группу, где она, конечно, тоже была бы на высоте; воображаю, как она, при ее самолюбии и привычки всюду успевать, теперь мучается; надо поскорее что-нибудь сделать, чтобы успокоить ее. А Маюха, значит, подтянулась; ведь в последнее время в Мож. она снизилась; очевидно, в новой школе хочет занять не плохое место.

Соскучилась я по всем Вас; когда-то удастся снова увидеться? У нас снова стало холодно, а то казалось, что «весна идет» и приближается время возможного свидания. Как погода у Вас? Хорошо ли одеты детишки? Что у них пропало? Я с грустью констатирую, что на присланные тебе деньги, ты, кажется, и одеться хоть как-нибудь не сможешь, ведь полово – не деньги! А детские весенние пальто погибли? ведь Маюхино было совсем хорошее, т.ч. сносить его она, верно, еще не успела; м.б., выросла?

24-ое, 4 ½ ч. Вчера не окончила письма; думала, м.б., получу обещанное тобою 19-го; так оно и вышло: сегодня получила твое, моя дорогая, любимая деточка, от 21-го; не могу выразить тебе, как глубоко оно меня тронуло, и как мне хотелось-бы перенестись к Вам, моим дорогим; спасибо великое Вам обоим за Ваше сердечное ко мне отношение.

Какой же ответ могу я Вам дать? Пока, кроме того, что была бы бесконечно счастлива, если бы можно было выполнить этот план, ничего положительного сказать не могу. Письмо твое получилось, когда папа был дома, я прочла его громко, но по прочтении папа не проронил ни звука; я понимаю это так, что этот план ему не очень-то улыбается; конечно в наши годы расставаться рискованно, и это главная причина, которая удерживает меня; он же вообще, как ты помнишь, одиночества очень не любит, даже завтракать и обедать не станет, пока меня нет за столом. Вот поэтому и надо хорошенько обдумать все и тогда только решить. Это одна сторона вопроса. Другая финансовая. Ты пишешь, что мне нужны деньги «только на дорогу»; но не могу же я приехать с пустым портмоне, особенно в такой момент Вашей жизни, когда Вы так нуждаетесь. Скажем, что даже в этих условиях, Вы меня прокормите, но не могу же не побаловать моих любимых девочек, если уж не говорить о их родителях; т.ч. как-никак, а деньжат надо захватить с собою, иначе будут муки еврейского проклятия! Ведь правда? Кроме того, мне бы хотелось все же хоть время от времени послать что-нибудь Вам для восстановления Вашего туалета и хозяйства. Я сама думаю постоянно о моменте свидания, о том, как его осуществить; поэтому пока оставим вопрос открытым; все-таки же, верно, будут у нас разговоры, тогда напишу тебе, моя дорогая.

Твои последние письма много меня успокоили, но ведь ты знаешь мой подлый, очень мучительный пессимизм, а потому не знаю, когда и при каких условиях я найду полный покой? Верно, никогда, т.к. теперь трудно надеяться, что все мои птенцы, малые и большие, сразу будут со мной, а раз этого нет, то все равно за кого-нибудь буду мучиться.

Хочу бросить поскорее письмо, а потому горячо целую всех Вас, мои дорогие, не теряю надежды повидаться; буду еще писать.

Твоя мама.

Отраженные персонажи: Черемисина (Карпова) Майя Ивановна, Воскобойникова (Де-Метц) Маргарита Георгиевна, Заславская (Карпова)Татьяна Ивановна, Карпов Иван Васильевич, Де-Метц Георгий Георгиевич, Крафт Фёдор Карлович, Воскобойников Михаил Михайлович (старший)
Авторы документа: Де-Метц (Крафт) Сарра Карловна
Адресаты документа: Карпова (Де-Метц) Татьяна Георгиевна
Геоинформация: Киев
Источник поступления: Шиплюк (Клисторина) Екатерина Владимировна
Документ входит в коллекции: Переписка 1934 года