Письмо

8 ч.в. 19.II.34. Киев.

Дорогая моя Танюша! Сегодня получила твое письмо от 13-16-го; была счастлива снова увидеть твой почерк, так я была напугана твоей болезнью; я, конечно, не ждала писем именно от тебя, зная, что ты в постели и в жару; спасибо И.В., который держал меня в курсе болезни, но ведь ты знаешь, какую панику (в этом, значит, мы с И.В. товарищи!) наводит на меня каждое заболевание каждого, кого я люблю; невольно я читаю, якобы недоговоренность среди строк, и мне кажется самое ужасное; вдобавок не малую роль сыграла моя первая не попавшая к Вам телеграмма; думала, что тебе уже так плохо, что некому даже отправить ответ; слава Богу, что все прошло легче, но твое состояние теперешнее меня все же не удовлетворяет ничуть, и я прошу тебя, моя дорогая, обратить серьезное внимание и на себя, и на И.В.; ведь ясно, как день, что Вы оба потрясены глубоко, и Вам необходимо основательно поправиться хотя бы настолько, на сколько возможно при общих основаниях. Я читаю вперед твое ответное на мое последнее письмо о санатории: ясно, что ты будешь убеждать меня, что идти в санаторию ты не можешь, что тебе надо служить и т.д.; я прекрасно понимаю, в какое тяжелое положение Вы попали, понимаю, что Вам надо из него поскорее выбираться, но с другой стороны подумай, голубка моя, что будет, если Вы оба свалитесь, а потому надо все-таки непременно подлечиться хотя бы и не в санатории; посоветуйтесь с хорошим опытным (наверно Ваши оба молодые врачи, а потому и менее серьезны) врачом и займитесь собою основательно; видимо, Ваши нервы потрепаны в конец, если Вы потеряли саму «веру в сон», как говорила бабушка, Вы ведь были именно правоверными. С сердцами то же самое; состояние твоего уже констатировано Вашими врачами, и ясно опять же, что его надо теперь же поправить, т.к. иначе ты сделаешься совершенным инвалидом; вспомни Катюшу (за твоими бедствиями я давно у них не была и не знаю подлечили ли ее), которая во время не взялась за свое сердце, но ведь она не знала, насколько оно у нее больно, ты же это знаешь, и благоразумие и любовь твоя к И.В., детям и нам должна побудить тебя принять все возможные меры для его поправки.

Я очень, очень боюсь, что ты не подумавши об этом серьезно, не посоветовавшись с врачами, покончишь свои переговоры с твоими возможными патронами и возьмешься за службу; какую бы из трех ты не взяла сейчас, она может быть для тебя убийственной; еще если бы знать, что они будут считаться с твоим состоянием, но ведь наверное каждый из них только и ждет, чтобы навалить на тебя уйму работы, а ты при твоей добросовестности и боязни на новом месте не угодить, будешь лезть из кожи, утомляться верх твоих теперь маленьких сил; подумай, сколько ты оставила их в Можер. и до пожара, не говоря о пожаре. Этот вопрос в высшей степени серьезный, и надо очень и очень подумать прежде, чем запрягаться; во всяком случае с кем бы ты ни сговорилась, выговори себе хотя бы отсрочку, хотя бы на 2-3 недели, чтобы за это время, взявшись во всю, подкрепить себя со всех сторон. Ради Бога, услышь мои мольбы; повторяю, я отлично понимаю тебя, сама знаю, что положение тяжелое, и надо из него выходить, но боюсь, что ты попадешь в еще худшее, если не примешь серьезные меры теперь же. Ты скажешь, конечно, что я все преувеличиваю, так вот тут-то и нужно узнать мнение человека опытного и об'ективного, пусть он и решит, как тебе быть. Думаю, что И.В., если не во всем, то во многом согласен со мною и, надеюсь, поддержит меня. Будет бесконечно досадно, если ты к моменту получения моего письма уже покончишь с кем-нибудь из них и запряжешься, не посоветовавшись с врачом. Подумай, чего стоит одно хождение на 5-ый этаж, какая это работа для твоего бедного сердца! Не сердись на меня, моя дорогая, что я снова бью тревогу, но ты-то должна меня понять.

Слава Богу, что одна гора свалилась с твоих плеч, и девочки водворены в школу; по твоему описанию – прекрасная школа, только мне не нравится такое колоссальное количество учащихся, даже представить себе не могу, как там распределено все дело. Бедный Тасик! Она же еще такая маленькая и не смелая! Конечно, освоившись, она все победит; не было ли при ее приеме речи о ее годах? Попала ли Маечка в 3-ью группу? Конечно, это далековато от Вашей квартиры, но зато они сразу могут погулять в Зоопарке, где так хорошо; ведь даже летом там мы видели прекрасные, тенистые места, а весной, верно, чудно. Очень тяжело тоже так рано вставать; ведь зимой в 8 ч. даже совсем еще темно; у папы были дни, когда приходилось ему выходить в 8 ч., так это-же совершенная ночь; не забудь еще, что ведь часы и до сих пор не переведены и значит, выходить приходится по солнцу в 7 ч., а Вам еще и раньше. Ведь отдыхать дети днем не станут, а удастся ли их укладывать хотя бы в 9 ч.в. – вопрос.

Что касается отношения к ним Ев. Ион., то я тебя прекрасно понимаю, т.к. помню, как я всегда возмущалась Надеждой; но все же не огорчайся так, моя дорогая, ведь Ев. Ион. Все же к ним расположена и это ее установка вообще в деле воспитания, а не только по отношению к ним; кроме того, я думаю, что в настоящее, особенно, время немножко строгости не повредит, опять же «особенно» при твоей мягкости; ты же, помнишь, писала мне о Маечке, о своих затруднениях с ней (кстати дошли ли до тебя мои письма по этому поводу?); ее немножко надо прибрать к рукам, это не помешает, а наоборот заставит больше ценить тебя и твою любовь, а с их любовью к тебе легче будет тебе добиваться того, чего будешь желать. Все же Ев. Ион. умный и хороший человек, а вот я снова думаю, что делать, когда она уедет; к тому времени надо же кого-нибудь подыскивать. Не помню, писала ли я тебе, или м.б., тетка, о том, что она отыскала в Москве свою большую приятельницу по Херсону, Корулину, и теперь с ней в переписке; я думаю, что тебе не вредно бы с ней познакомиться (я немножко тоже с ней знакома, была милая и симпатичная); во-первых, если не сейчас, то м.б., впоследствии она сама бы могла попасть к тебе, а во-вторых, у нее есть много знакомых в М., она могла бы, м.б., тебе кого-нибудь порекомендовать; тетка собирается устроить Ваше свидание, и ты постарайся этим воспользоваться; не знаю, конечно, какова она теперь, ведь и я, и Нина очень давно виделись с ней, но тетка ее очень любит, т.ч. я не думаю, что она плохой человек.

Дают ли в школе завтраки? Это тоже важный вопрос: во-первых, они могли-бы, сразу идти в парк, а во-вторых, Вы были бы избавлены от ломания головы, что им дать в школу на завтрак.

Заходила сегодня (как всегда – на короткое время) Маргаритка и подала, на мой взгляд, не плохой совет в виду твоего и И.В. нервного состояния, в виду потери сна: обратиться к врачу-гипнотизеру, который приказал-бы Вам не вспоминать пожара и хорошо спать; ведь сама Мар. уже не раз прибегала к такой помощи и всегда оставалась довольной; почему бы Вам не попробовать? Ведь поликлиника у вас под боком, и наверно, если она хорошая, там есть специалисты. Завтра ждем из Хар. М.М.; Дмит. Евст. уже приехал; говорит, что в Хар. к М.М. относятся прекрасно и, кажется, дали прямо совет – не обращать на всю эту травлю никакого внимания; хорошо им это говорить в Х., а приедет он сюда, и снова начнут его травить, не так-то спокойно можно к этому относиться!

Теперь скажи мне еще о твоих туалетах. Какое пальто собираешься ты покрывать? Деевское? А уцелело ли новое весеннее-осеннее? Что за серенькая шерсть на весенний костюм? Я ее не знаю. Не очень расчитывай на Ел. Ос.; на днях была у нас Надежда и говорила, что отнесла ей материю (ценою в 90 р. отрез) на весенний костюм, и Ел. Ос. назначила цену за шитье – 150 р.; Надежда была так поражена, что ничего не сообразила, а затем, поговоривши с теткой, решила забрать, но очень смущенна и не знает, как это осуществить. Вот цены! Интересно, какая цена у приятельницы Ев. Ион.

Что касается детишек, да и себя, то ты все-таки обдумай и напиши мне; ведь иногда я могу достать что-нибудь в распределителе, но иногда эта возможность является неожиданно и я должна заранее знать, что следует взять, а если материя, то в каком размере. О белье тоже. К сожалению, у меня уже никаких запасов нет, а то-бы легче было все исправить. На счет рубахи для И.В. ты мне не ответила, вспомнишь напиши.

Мне кажется, что надо теперь же выхлопотать копию Тасиной метрики; ведь при поступлении в ВУЗ ей она, вероятно, понадобится; теперь легче достать справку о пожаре и ее пропаже; спроси И.М., где ее хлопотать; кажется в загсе, но их ведь много, в котором? Какие Ваши документы погибли? Некоторые, м.б., тоже можно восстановить. Напишите, я, если сумею, постараюсь это сделать.

Перечитывая твое письмо, дошла до «сверхранней» болезни; ты, моя дорогая, и этого не запускай; проверь диагноз Хомяк.; хотя я ей очень верю, а все же лучше во время проверить. Две недели назад сделали операцию Тане Букр. по диагнозу Хом.; операцию делал Косабудский, очень хорошо, и она уже встала, но еще в больнице; у нее оказалась киста и миома на яичнике; это и удалили; киста – в 2 кулака; как часты теперь такие случаи! Чуть не у каждой женщины не одно, так другое.

Теперь еще о письмах ко мне. Ради Бога, дорогая, не мучь себя ими; я никоим образом не хочу, чтобы они были тебе в тягость; в конце концов я жду их терпеливо и бью тревогу, как во время последней твоей болезни, только в исключительных случаях, ведь после всего случившегося легко можно было ждать и воспаления легких и чего хочешь. Хотя ты не любишь открыток (я, понятно, тоже предпочитаю длинные), все же не забывай о них и пользуйся ими; наконец, Маюха уже большая и может черкнуть мне несколько слов, если ты занята, устала или не в настроении, но повторяю – не насилуй себя. Ну, дорогая моя, кончаю. Горячо обнимаю, целую тебя и деток. И.В. сердечный привет. Е.И. поклон.

Твоя мама.