Письмо

13/12. Одесса

Дорогой друг Жорж!

Мы пережили тяжелое ужасное время, и впереди ничего нет хорошего. В один [день] был погром и теперь каждую минуту ждем новых избиений. Поминутно видим суматоху, магазины и ворота закрывают, толпа бежит и все в панике. Одни говорят, что будут бить евреев, другие – интеллигентов. Когда будут бить неизвестно, но что резня будет, то в этом нет сомнения. Из Одессы не выезжают, а просто бегут заграницу. Нам остается только оставаться, так как все выехать не можем, а разделяться никто не станет. Если придется умирать, лучше умереть вместе.

Только тот, кто видел эти бесчисленные перенесения раненых и убитых, может себе представить какое осталось в каждом из нас нервное чувство. Мимо нашего дома возили в стурдзавскую и другие больницы, которые поблизости нас, массу раненых и убитых. Белые одежды обагрены кровью спасающих – произвели на меня такое расстройство нерв, что все ужасы стоят перед моими глазами, как будто это происходит в настоящее время сейчас, и сею минуту. Я потеряла сон от страха пережитого и положительно не сплю по целым ночам. Боже, что за ужасы были, какое ужасное зверство, трудно себе представить, что это были люди, а не звери, до того разошлись.

Летом после Потемкинского беспорядка я много писала тебе и Сарре Карловне о бунте, и о всем подробно. От Лизы я узнала, что ты опять не получил моих писем. Я удивляюсь и не понимаю, почему уже несколько раз мои письма не доходят до тебя, и вечно выходит какая-либо путаница. В последний раз, имея ввиду эти случаи, я хотела послать письмо заказным. Василий Иванович принес с почты и сказал мне, что к Вам не принимают заказных писем, и я вынуждена была послать простым письмом. Теперь я буду посылать исключительно заказные письма, так как мне неприятно и больно не получать от тебя весточек просто из-за простой случайности.

У нас в доме, в большой квартире, отданной под училище, было помещено 200 душ евреев, потерпевших от погрома. Они прожили неделю. Можете себе представить, как нам жилось спокойно при таком соседстве. Боялись мы и этих озлобленных несчастных, так же, как и хулиганов, которые могли каждую минуту наброситься на наш дом, зная, что здесь укрыты евреи. Нам обещали от имени Каульбарса дать охрану, но обещание осталось только обещанием.

Вчера, как только открылась почта, я получила письмо от бедной Лизы; на днях напали на их дом и все забрали, они остались в одной только одеже, и мы ожидаем каждую минуту того же.

Теперь, мой дорогой Жорж, не время подводить счеты, и если ты меня считаешь неправой, то прошу тебя, извини меня,