Письмо

10-7-1906 г.

Дорогой Mr. Жорж.

Я получил Ваши деньги, высланные за июнь месяц, и от души благодарю за них: что ни день, то труднее и труднее, из-за дороговизны, становится жизнь.

Не знаю, получили ли Вы мои письма «до востребования»; в них я писал о неудаче у г. Бернадского и Тимофеева. Теперь почти оставил мысль о получении чего-либо «путного». Занимаюсь, а что выйдет – трудно сказать: пишу Вам под гнетущим впечатлением после роспуска Думы. Тяжелое настроение в ожидании погрома, новых казней, террора; тяжело, потому что страшишься не лично за себя, а жену и ребенка; тяжело, потому что не знаешь, с какой стороны ждать выпада реакции, выпада, сопровождающегося такими турецкими зверствами, от которых у нас, в России, нигде нет спасения: ни в городе, ни в деревне. Ужасно – бессилие; ужасно право в силе нагайки. И поэтому, никогда ни в чем не завидуя, я искренне хотел бы быть не в России теперь, чтобы дохнуть свободной грудью, не бояться проходить мимо углов, кустов, откуда «патриот» может напасть хоть за то только, что на мне пуговицы с орлами. За этот год удушье так гнетет, что странно было бы чувство свободы, хотя той, которою мы «наслаждались» и не замечали, будучи в рабстве у первого дворника. Тяжело присутствовать при сумерках рождающего дня, ибо не знаешь, каков будет этот день, не будет ли он последним моего существования, и опять я говорю, не за себя страшусь и болею, не за свои страдания, если таковые будут, а за благополучие жены и дочери… Этот страх, неуверенность так действуют ужасно на психику, что всего самого пустого страшишься, мимо чего раньше проходил, не обращая внимания. Впрочем, я уверен, что Вам знакомо мое чувство, ибо не знать его могут только записные «патриоты», да близко стоящие к сыску и жандармам.

Вы пишите, что ученья не будет. Сегодняшний роспуск Думы меня совершенно убедил в этом, ибо физически немыслимо заниматься в таком хаосе понятий, в каком живем мы: ведь это издевательство над правом учить его в расцвете бесправия; учить о жизни человека, его лечении, когда первый полицейский лишает жизни человека! И как учиться, когда ежеминутно самые чудовищные слухи несутся из бюрократической кухни?

Я не пишу об этом, потому что ничего не делаю, не занимаюсь, а потому что тяжело заниматься вообще, хотя я и стараюсь по мере сил…

Вот только что узнал от очевидца, что в Одессе начался погром. Вот иллюстрация нашего милого, спокойного положения! Тяжело, тяжело! Какой мучительный кошмар, а не жизнь!

Простите, что я так обрываю письмо. Ведь начался погром. Этого довольно. Этим все сказано.

Ваш Саша.

Привет Сарре Карловне и детям.