Письмо

№ 22. 49 осень?

Теперь давай говорить серьезно. Ты меня убиваешь, Мишка. Ну не понимаю я, что ты пишешь, не понимаю, и всё. Ты же уже исправился было, стал писать, как человек, – ну что же случилось? Читаю, читаю, читаю… И это на мою бедную больную голову. За что ты мучишь меня? Ну, подряд:

Что ты там понял про Вовку? Думаю, что если что и «понял», то то, чего нет, но если уж «понял», то хоть написал бы что.

Ну, о песнях у нас с тобой одно мнение и одна любовь к ним, тут все понятно. Фраза насчет «Попробуй быть индивидуумом в …» – в тумане. Моя скудная фантазия ничего не может представить вместо …, кроме Казани, но искомой логической связи я не нашла и сообщить потому не могу.

Какие противоречия ты нашел в моем письме, каких простых вещей я не понимаю, или же делаю вид? Ты широковещательно заявляешь о своей мудрости (меня, мол, не проведешь), но в чем суть дела так и не пишешь.

Ты просто изверг, Мишка! Надо просто не иметь совести, чтобы в конце такого письма, как твое, отметить: «Самое главное, Таня, в мире – система». Ах, как это верно! Но если бы хоть тень, легка тень, ответ системы был в твоем письме!

После многих жалоб выдвигаю практический ультиматум: перед тем, как посылаешь мне письмо, перечитывай его как будто бы с моей т. зр., т.е. с т. зн. человека бесхитростного и все принимающего за чистую монету. Где не договорил, а видишь, что мне будет интересно, допиши. Слышишь, Мишка! Ты не так уж часто балуешь меня письмами, и поэтому должен по кр. мере давать доброкачественную продукцию.

Ты не обижаешься? Смотри не обижайся, хорошо? А то я, правда, ничего не понимаю.

Пиши сейчас же мне хорошее письмо.

С приветом, Таня.