Письмо

21/VI-1950 г. № 19

Здравствуй, Миша!

Позавчера сдала последний экзамен и стала, значит, человеком с высшим образованием. Хорошо! На душе необыкновенно легко и бездумно, а твердая уверенность в том, что теперь долго-долго не придется больше сдавать экзаменов (а только принимать их) доставляет истинное наслаждение. Только жаль моих будущих студентов: боюсь, что будет им со мной не сладко. Во всяком случае, бессмысленным зубрилам – швак. Итак, впереди Симферополь, и это тоже очень хорошо. Голубое небо, а невдалеке – голубое море,– что может быть чудеснее? Говорят, что в Симферополе каждое воскресенье работники всех учреждений на целый день выезжают на море. И что на это можно сказать, кроме все того же: хо-ро-шо! Между прочим, я ведь одна такая счастливая: мои товарищи все еще сидят над конспектами, и в то время, как моя душа почти на небе, их бедные души ютятся где-то в пятках. Сознание своего глубокого превосходства, вернее, сознание глубокого превосходства моего положения, вселяет в меня светлую радость.

Однако, кроме светлой радости у меня есть целый ряд весьма скучных дел, к которым и надо сейчас обратиться. Например, пойти в Министерство, узнать о своем институте, написать туда письмо, а также пора начинать работу по сбору в дорогу…

Что касается твоего предложения о поездке на Кавказ, то, несмотря на его невероятную соблазнительность, я все же не могу на него согласиться. Я очень благодарна тебе за это благородное предложение, но принять роль твоей иждивенки не могу. Тут дело вовсе не в том, что Впрочем, что тут объяснять: поставь себя на мое место, и ты сразу почувствуешь, что соглашаться в таком случае нельзя. Имей в виду, что в этом отказе нет абсолютно ничего обидного для тебя, просто я знаю, что такая материальная зависимость неминуемо должна создать какую-то зависимость и натянутость и в надстройке, а Кавказом можно наслаждаться только в обстановке полной и абсолютной свободы. Я чувствую, что ты склонен обидеться. Оставь! Вдумайся – и ты великолепно поймешь меня, а я еще раз очень и очень благодарю тебя.

Что касается твоего цеха, то ты, кажется, совсем распустился, Мишка! Не стыдно было красный флажок потерять? Бери пример с меня: я свой красный флажок так и не выпустила из рук: и по политэкономии мой ответ опять был найден самым лучшим, и экзаменаторы заявили даже, что на общем неважном фоне единственным отдыхом было слушать ответ Карповой. А ты? Эх, ты-и! Мне стыдно за тебя. М.пр., я недавно читала отчет о работе одного московского завода, где особенно резко ругают литейный цех за его брак. Тут-то я и вспомнила твою сентенцию, что литейный цех и брак неотделимы друг от друга. Вы, сударь, предельщик! Вместо того, чтобы успокаивать себя этой мыслью, вы бы занялись рационализацией и добились бы разделения этих двух понятий, и не только разделения, но и полной несовместимости. Надо зарабатывать Сталинскую премию, Миша.

Да, как тебе нравится Сталинская статья! Все-таки, наш Сталин – удивительный человек. Для него самое подходящее слово – мудрый. Сколько народу билось над этими вопросами, спорили с пеной у рта, не могли добиться, доискаться до правды, путались в дебрях премудрости. А Сталин объяснил все просто, так что и ребенку понятно, и только после этого стало ясно, что до него просто толкли воду в ступе, а он все поставил на свои места, и не о чем стало спорить. Только об одном теперь мечтаю: о дискуссии по закону стоимости в СССР, на которой тоже выступил бы Сталин. А у тебя есть в комнате портрет Сталина? У меня есть «Утро нашей родины», но мне хотелось бы иметь настоящий большой портрет, и не формальный, а с душою, живой. Я даже смотрела многие портреты, но ни разу не встретила такого, как хочу.

Что тебе еще сказать? Мне Лерка подарила чудесный букет цветов по поводу окончания Университета, а папа устроил в мою честь банкет, на котором мы пили очень вкусное вино, и ели торт и прочие яства. Мне так понравилось, что я тут же согласилась, хоть каждый день кончать университет. 23-го получу последнюю стипендию и хоть немножко займусь развлечениями: я ведь невероятно давно не была в театре, а кроме того, есть еще цирк, где выступают китайцы и корейцы, есть консерватория, есть зоопарк, планетарий и, наконец,– «Загород». А там пруд, река и лодки. Это о-чень хорошо. А на лето я м.б. поеду в нашу деревню под Москвой; насладиться напоследок русской природой. 29-30 июня у нас выпускной вечер и нам дадут дипломы и университетские значки. Ужасно жалко все же прощаться с друзьями, с Университетом. Удивительно много хорошего пришлось пережить на этом факультете.

Принимаюсь, после долгого перерыва, и за художественную литературу: читаю «Землю Кузнецкую» Волошина, а наготове уже «Большая дорога», которую очень хвалят. А главное мое занятие – это, конечно, сон. Отсыпаюсь за все и, в частности, за последнюю ночь перед экзаменом, которая далась мне очень тяжело.

Ну, вот и все мои дела. Пора идти в Министерство, и поэтому кончать письмо.

Будь здоров и счастлив, пиши.

С приветом, Таня.