Судебная хроника

СУДЕБНАЯ ХРОНИКА

Дело о сопротивлении нижних чинов 5-й роты 11-го саперного батальона своему ротному командиру.

-----------

В одесском военно-окружном суде 11-го декабря рассматривалось дело крайне редкое в летописях нашей военно-судебной хроники – о сопротивлении роты солдат (83 человека) своему ротному командиру. Сущность дела, как видно из обвинительного акта, напечатанного в Новороссийском Телеграфе, состоит в следующем. Опрошенные на предварительном следствии лица показали:

Командир 5-й роты 11-го саперного батальона, капитан Янишевский, что, прибыв в роту 9-го августа, застал занимающимся во дворе 1 взвод, при котором были унтер-офицеры Александров, Курганов, Тюкин, Сабылин и Чиж; последним четырем унтер-офицерам он, свидетель, приказал идти в казарму и заниматься уставами. Вскоре после этого прибыли из караула остальные три взвода и занялись чисткой ружей, а первый взвод вошел в то время в казарму и сел на словесные занятия под руководством унтер-офицера Александрова. Сидя у канцелярского столика, он, капитан Янишевский, обратил вскоре внимание на полную тишину в помещении и спросил унтер-офицера Александрова: почему он не занимается, но ответа не последовало, так как Александрова тогда не было в помещении 1-го взвода. Назначив в первом взводе вместо Александрова другого старшего для руководства занятиями и обойдя помещение роты, он заметил, что все унтер-офицеры были в отсутствии, почему отдал приказание фельдфебелю Батракову позвать унтер-офицеров. Ожидая их прибытия, он вышел на ротный двор, где заметил унтер-офицера Бокаленко, который завертывал что-то в тряпку. На окрик, повторенный два раза, Бокаленко не шевельнулся, делая вид, что не слышит, и отправился к отхожему месту, причем на приказание его, свидетеля, остановиться, повторенное три раза, не обратил никакого внимания. Выходя из отхожего места, унтер-офицер Бокаленко наткнулся на него, свидетеля, и на вопрос: почему он не остановился, дерзко ответил, что не видел его. Оставив Бокаленко, он встретил фельдфебеля Батракова, который доложил, что унтер-офицеры не желают идти из бригадной лавочки, вследствие чего он, капитан Янишевский, сам пошел в лавочку, где застал всех унтер-офицеров пьющими водку; между ними были и рядовые. Отданное им, свидетелем, при входе в лавочку приказание встать было исполнено всеми, за исключением четырех взводных унтер-офицеров: Александрова, Повыдчикова, Васильева и Курганова, из которых последний неоднократно громко произносил: «сиди», несмотря на то, что приказание встать было им, свидетелем, повторено еще два раза.

Не входя с пьяными солдатами в объяснения, свидетель возвратился в казармы и застал там командира 13-го саперного батальона, полковника Малыхина, построившего роту. Полковник Малыхин отделил пьяных и остальным велел идти обедать. Одновременно с этим был арестован унтер-офицер Курганов (сам просивший об этом) и вслед за ним унт.-оф. Повыдчиков и Александров. После обеда было назначено, по приказании полковника Малыхина, строевое учение, причем, желая до начала учения выяснить причины беспорядка, он, капитан Янишевский, потребовал к себе фельдфебеля Батракова. Так как от последнего он не добился никаких объяснений, то приказал Батракову собрать всех унтер-офицеров; Батраков ушел, а затем, возвратившись, доложил, что унтер-офицеры не желают исполнить этого приказания и вышли из казармы. В 4 1/2 часа он, капитан Янишевский, приказал фельдфебелю Батракову построить роту на учение. Узнав затем от Батракова, что люди не желают строиться, он сам вошел в роту и приказал строиться, но никто в роте не тронулся с места. Только потом рота была выстроена и выведена на плац младшим офицером подпоручиком Притвицем. Выйдя к роте, после того, как она построилась, он скомандовал роте: «направо», но люди не исполнили этой команды, хотя она и была повторена. Когда же подпоручик Притвиц стал командовать роте, то она его команду исполнила, и он повел роту на «Куликово поле», куда вскоре прибыл полковник Малыхин и приказал ему, свидетелю, продолжать учение, но первая же команда его: «взводами левые плечи вперед» не была принята ротой; когда же приказано было командовать ротою подпоручику Притвицу и тот произнес выше упомянутые командные слова, то рота зашла взводами. Затем, когда он, свидетель, скомандовал «на плечо», то также и эта команда не была исполнена ротой. После этого в течение некоторого времени учение роте производил подпоручик Притвиц. Когда же затем подполковник Малыхин приказал ему, капитану Янишевскому, скомандовать «на плечо», но не всей роте, а по рядам и он произнес эту команду, то три ряда, которым подавалась эта команда, не исполнили ее. Затем полковник Малыхин вызвал из строя фельдфебеля и приказал ему, капитану Янишевскому, скомандовать фельдфебелю: «кругом», фельдфебель повернулся. Когда же вызван был из строя унтер-офицер Волченков, и он, капитан Янишевский, скомандовал ему: «кругом», то тот команды не исполнил и стал на свое место лишь по команде полковника Малыхина. После этого рота была отведена в казарму. К изложенному капитан Янишевский добавил, что зачинщиками беспорядков считает всех унтер-офицеров роты, между прочим, и унтер-офицера Руковецкого, которому 9-го августа он, свидетель, лично приказал переписать рапорт, но Руковецкий не исполнил этого приказания и ушел в бригадную лавочку, куда в то время собрались все унтер-офицеры.

Из показаний капитана Янишевского выяснилось далее, что еще 23-го июля сего года вверенной ему ротой была заявлена претензия командиру батальона на неполучение от Янишевского денег, следуемых от казны. Претензия эта была удовлетворена Янишевским 5-го и 6-го августа.

По объяснению капитана Янишевского беспорядки произошли частью от нетрезвого состояния унтер-офицеров, подстрекнувших прочих нижних чинов, частью вследствие большей строгости его требований по службе, чем в другой роте. При дополнении настоящего следственного производства капитан Янишевский пояснил, что, приказывая роте строиться на учение, лично обращался кроме того к рядовым Акохову, Антипину и Чижу, но они приказания этого не исполнили; рядового Акохова он, свидетель, при этом взял за руку, чтобы обратить его внимание на то, что говорят именно ему; последний отступил на шаг после того, как он, капитан Янишевский, выпустил его руку.

Командир 13-го саперного батальона, полковник Малыхин, показал, что 9-го августа, около 10 1/2 ч. утра, к нему явился дежурный по штаб-квартире бригады штабс-капитан Панкевич и доложил, что в бригадной лавочке собрались нижние чины 11-го саперного батальона, пьянствуют и не исполнили его требования разойтись. Прибыв в лавочку вместе со штабс-капитаном Панкевичем, он, свидетель, застал в ней человек 50-60 нижних чинов, которые, по команде: «смирно», встали и весело ответили на приветствие; после сего им, свидетелем, были поданы соответственные команды, и вся толпа беспрекословно вышла и была отведена в помещение 5-й роты, где роте было приказано построиться. Подтвердив затем показание капитана Янишевского относительно неисполнения ротою его команд во время учения, полковник Малыхин добавил, что, по возвращении роты в учения, люди были поставлены им по срокам службы, выведены были унтер-офицеры и ефрейтора, а у оставшихся были спрошены претензии. Нижние чины срока 1894 г. претензий не заявили, остальные же повторяли одно и то же, что задерживаются деньги и денежные письма, и что ротный командир стал строго обращаться; кроме того, четверо рядовых заявили, что еще не получили от ротного командира денег, именно: Шульман – 10 р., Миросенко – 4 р., Флод – 12 р. и Штик – 5 р. Приказал капитану Янишевскому немедленно удовлетворить названных рядовых, что тотчас было исполнено; он, полковник Малыхин, предложил капитану Янишевскому отправиться на другой день в дер. Морозовку и доложить о случившемся своему командиру батальона.

На этом и закончились вышеописанные беспорядки, причем арестован был рядовой Анохов за излишние разговоры во время опроса претензий.

Подпорутчик Притвиц, подтвердив вышеизложенные показания капитана Янишевского и полковника Малыхина, добавил только, что когда капитан Янишевский приказывал роте строиться, то кто-то из нижних чинов крикнул: «командира слушать не будем, если же подпоручик Притвиц прикажет, то послушаемся». При дополнении настоящего следственного производства подпоручик Притвиц заявил, что рядовой Акохов не оказывал сопротивления капитану Янишевскому, но крикнул на приказание строиться – «мы слушать не будем».

Штабс-капитан 19-го саперного батальона Панкевич и бывший фельдфебель 5-й роты, ныне рядовой Б.Батраков, в общем, подтвердили показание предыдущих свидетелей.

Командир 11-го саперного батальона полковник Коссинский показал, что поверка выдачи денег нижним чинам батальона по записным книжкам поручалась состоящим в батальоне подполковникам Васильеву и Махницу, от которых ни разу не последовало доклада или донесения о том, что в 6-й роте деньги выданы несвоевременно или вовсе не выдавались. В конце февраля или в начале марта настоящего года он, полковник Коссинский, лично осматривал записные книжки нижних чинов и по некоторым книжкам на выдержку спрашивал солдат о получении денег, причем в 5-й роте ни от кого не последовало заявления о невыдаче денег. Записи в книжках по времени вполне соответствовали приказам по батальону. 23-го июля, при спросе претензий в 5-й роте, по случаю ухода ее в другой округ, нижние чины заявили ему, свидетелю, что они не получили от ротного командира капитана Янишевского жалованья за март, апрель, май и июнь месяцы настоящего года, амуничных денег за 1891 год, зарабочих денег за 1893 год, денежных писем, а некоторые нижние чины добавили, что не получили и собственных денег. Об этом он, полковник Коссинский доложил немедленно начальнику 5-й саперской бригады, после чего последовало распоряжение о том, чтобы капитан Янишевский выдал все следуемые деньги нижним чинам. Назначенный для поверки этой выдачи подполковник Васильев 6-го или 7-го августа представил ему, полковнику Коссинскому, список с отметкой, кому из нижних чинов 5-й роты и сколько выдано денег капитаном Янишевским. Список этот сдал производивший дознание генерал-майор Чичагов, который тогда же обратил внимание его, подполковника Коссинского, на то, что по журналу взысканий 5-й роты усматривается усиление наказаний, налагаемых на нижних чинов роты со дня заявления ими претензий, т.е. с 28-го июля настоящего года.

Обвиняемые, нижние чины 5-й роты 11-го саперского батальона, дали на предварительном следствии следующие показания.

Ефрейтор М. Чиж, что был отделенным унтер-офицером и утром 9-го августа, как свободный от караула, находился при первом взводе, занимавшемся во дворе казарм строем, но ротный командир по прибытии в роту приказал всем свободным унтер-офицерам заняться уставом, причем унтер-офицер Курганов взял читать устав, а остальные, т.е. Повыдчиков, Сабылин, Тюкин и он, Чиж, сидели возле него, Курганова. По возвращении роты из караула Курганов и Повыдчиков предложили пойти в бригадную лавочку, куда за ними по одиночке пошли Сабылин и Тюкин, а затем туда пошел он, Чиж, потом Васильев, Александров и Волченков. Вскоре в лавку пришел фельдфебель Батраков, после чего была потребована водка, и за выпивкой зашел разговор о том, что нужно отделаться от ротного командира. Фельдфебель Батраков тогда же говорил, что нужно столкнуть ротного командира, а то служить с ним невозможно. Тут же в лавочке порешили не слушаться ротного командира. По уходу из лавки фельдфебеля Батракова, в лавку вошел ротный командир, капитан Янишевский, и скомандовал: «встать»; он, обвиняемый, встал, а остальные унтер-офицеры сидели, причем унтер-офицер Курганов громко произнес: «сиди».

Подтверждая далее часть уже известных показаний штабс-капитана Панкевича и полковника Малыхина, Чиж добавил, что за час до начала учения фельдфебель объявил унтер-офицерам о требовании командира явиться к нему.

По мнению обвиняемого, рота не слушалась ротного командира потому, что была недовольна за невыдачу жалованья, амуничных, нарабочих денег и денежных писем, которые выдали 5-го и 6-го августа только после жалобы батальонному командиру. Перед инспекторскими смотрами фельдфебель объяснял, что ротный командир просит не жаловаться на невыдачу денег, а инспектирующие не могли знать о невыдаче, потому что деньги были показаны в книжках выданными. Перед смотром командира батальона 23-го июля фельдфебель тоже говорил, что ротный командир просит не жаловаться и обещает выдать деньги в Варшаве, но нижние чины не могли уже ждать, потому что не было никаких вещей и не было денег, так что мыла и ваксы не на что было купить. После жалобы 23-го июля ротный командир сделался очень строг и, по словам фельдфебеля, сожалел, что не отдал половины роты в дисциплинарный батальон, и грозил, говоря: «я им отжертвую жалобу». Он, обвиняемый, не исполнил приказаний и команд ротного командира потому, что вся рота не исполнила их.

Ефрейтор В. Тюкин признал себя виновным лишь в том, что во время послеобеденного учения не исполнил, находясь в строю, команд ротного командира: «направо», «взводами левое плечо вперед» и «на место», относившихся ко всей роте. В лавочке он, обвиняемый, был, но скоро вышел, так что не знает, о чем разговаривали унтер-офицеры. Перед учением фельдфебель передавал всем унтер-офицерам, в том числе и ему, Тюкину, приказание ротного командира явиться к нему, но унтер-офицеры не пошли.

Остальные обвиняемые большей частью повторили показания других обвиняемых. Из числа обвиняемых рядовые Цараненко, Готицкий, Кравель, Родной, Вернигора, Калдоба, Шевченко, Кузьменко, Жосан, Циохкало, Хлыстов и Белов удостоверили, что когда ротный командир, заметив исчезновение унтер-офицеров, вышел из ротного помещения, причем люди первого взвода, как не бывшие в карауле, продолжали словесные нажатия под руководством ефрейтора Вайнштейна, то в роту вбежали унтер-офицеры Александров, Повыдчиков, Курганов, Васильев, Сабылин и Чиж и силою разогнали сидевших на занятиях солдат, приказывая им идти в бригадную лавочку. Эти же обвиняемые, а также рядовые Сивоплясов, Кран, Негода, Могнатченко, Фигат,Томас, Гокан, Крутой, Чернявский,Ендржевский подтвердили, что когда дежурный по роте ефрейтор Зелецкий (сменивший […]) передавал роте приказание – одеваться на учение, то унтер-офицеры (за исключением Александрова, Курганова и Повыдчикова, находившихся в то время под арестом) с угрозою приказывали не исполнять приказаний ротного командира, подбегая с кулаками к тем, что брал […], и говорили, что ротного командира могут сменить, а они, унтер-офицеры, останутся; после этого, когда ротный командир приказал строиться на учение, то никто не тронулся с места, а рядовой Акохов открыто заявил ротному командиру, что не желает идти с ним на учение. По выходе роты из казармы, в коридоре стояли фельдфебель Батраков и унтер-офицер Сабылин и подтверждали солдатам, чтобы не исполняли команд ротного командира.

Усиление строгости взысканий капитаном Янишевским после 23-го июля было подтверждено большинством обвиняемых.

На основании вышеизложенного, нижние чины 5-й роты 11-го саперного батальона обвиняются в умышленном неисполнении приказаний своего ротного командира, что предусмотрено 72, 75, 78, 106 и 111 ст. XXII книги свода военных постановлений.

По прочтении обвинительного акта опрошенные свидетели подтвердили свои показания. Капитан Янишевский, против которого возбуждено особое обвинение по настоящему делу, находился в суде в сопровождении офицера. Между прочим, на судебном следствии обвиняемые были допрошены на счет того, в чем собственно заключалось чрезмерно строгое отношение капитана Янишевского к своей роте. По этому вопросу рядовой Миронов показал, что он был вестовым у ротного командира Янишевского. Однажды, по приказанию Янишевского, он налил ему стакан чаю. Чай оказался слабым и Янишевский начал его ругать, а потом арестовал на 4 часа.

Подсудимый Середенко показал, что был арестован Янишевским на 10 часов под ружьем.

Другие подсудимые, при передопросе также рассказывали о чрезмерно строгом отношении к ним ротного командира Янишевского, и двое из них показали, что ротный командир угрожал, что половину роты сошлет в дисциплинарный батальон.

Подсудимый Руковецкий показал, что денежные письма, посылаемые ему, проходившие через ротного командира, - распечатывались Янишевским и от них оставались только конверты, без денег.

Подсудимый Александров также показал, что денежные письма его распечатывались ротным командиром Янишевским. Подсудимый, кроме того, рассказывал о чрезмерно строгом отношении к себе ротного командира.

Обвиняемый Сабылин говорит, что ротный командир Янишевский жестоко относился не к одному солдату, а ко всей роте и, тем не менее, против него нельзя было ничего поделать.

Затем г. председательствующий объявил судебное следствие законченным.

На это время встает присутствующий в суде, в качестве свидетеля, капитан Янишевский и просит у председателя слова.

– Я хочу дать объяснения по поводу показаний некоторых подсудимых. Я еще не воспользовался своим правом, - заявляет Янишевский.

Председатель разъясняет свидетелю, что суд уже выслушал его показания, как свидетеля, и что объяснения его по поводу показаний свидетелей в данное время не могут иметь места.

Затем слово было предоставлено г. помощнику военного прокурора.

Дело о сопротивлении нижних чинов 5-ой роты 11-го саперного батальона своему ротному командиру (9-го Авг. 1894 г.).

(Вырезки из Нов. Врем. От 9-го Дек. И 11 Дек. 1894 г. за №№ 6747 и 6749.)

Капитан Янишевский присваивал солдатские деньги, присылаемые в письмах. В августе 1893 года солдаты с ружьями хотели […], но денщик побежал за подпоручиком и тот прибежал и, скомандовав «на плечо», отвел их во двор.