Письмо

16.IV.41.

10 ч.в.

Дорогая моя Танюша!

Прошло три тяжелых дня, когда я не могла и не спешила взяться за перо, чтобы сообщить тебе о давно ожидавшемся и все-таки неожиданно постигшем нас горе: 14-го утром, вероятно, в 8-м или 9-м часу совершенно неожиданно и внезапно скончался наш бедный дядя Федя; еще накануне он, прослушавши обычные последние известия после 12 ч.н. ушел как будто совершенно (конечно, как он вообще мог быть теперь) здоровым к себе наверх, где еще что-то читал или писал, о чем нам потом говорил его сожитель; проспавши тихо (по крайней мере Ст. никаких движений не слышал) до 7 ч. ут.; в 7 ч. Ст. еще видел, что он спускался с постели, снова лег и заснул; когда часов в 9 Ст. его окликнул, он не отозвался, а когда он подошел и уже вблизи стал его звать и расталкивать, то дядя не отвечал и не двигался; Ст. пришел, чтобы сказать, что «с Ф.К. что-то плохо», а когда сначала папа, а потом и тетя, и я пришли, то нам было совершенно ясно, что уже все кончено.

Хоронить пришлось только вчера, т.к. все время в бюро было занято другими похоронами, а рано утром третьего дня еще не было возможности сделать все формальности; похоронили на Лукьян. кладбище, но отдельно от Олим., где уже все вокруг заполнено. Соседи и жильцы дома оказали ему очень много внимания; поприносили много цветов, могилка оказалась покрытой сосновыми веточками и цветами. Провожающих до кладбища было мало, но до Львовской проводило много.

Вечером напишу еще, а пока спешу, т.к. боюсь, что ты и так беспокоишься.

Мы пока здоровы.

Крепко, крепко целую. Маечкину открытку получила; целую ее.

Мама.