Письмо

6 ч. ут. 29.VII.41.

Дорогая моя, милая Мусенька!

Ничего не получаю из Мос.; письмо И.В., о котором телеграфирует Майка, не получаю; не нахожу себе места ни днем, ни ночью; ищу разгадку Маиной телеграммы и, кажется, нашла верную; угадала «болезнь» Танюши; предположивши такую «болезнь» становится все понятным, тем более ужасным; ужасно нашим бессилием помочь горю. Не знаю, найдутся ли силы пережить еще это несчастие? Твое отсутствие окончательно убивает меня; все стараются успокоить меня и так или иначе объяснить загадочность телеграммы, но я считаю, что все их объяснения не выдерживают критики; чем бы Танюша ни заболела, Майка могла бы сказать нам, и это было бы легче той неизвестности, которую принесла эта телеграмма. Ужасно отсутствие связи с Вами, возможность поделиться своими мыслями. Возможно, что И.В. сообщил уже Вам правду; зачем морочить меня? Зачем не написать, предпринимает ли он что-нибудь? Какие надежды, если они у него есть?

Что делать, дорогая моя Мусенька? Ты понимаешь весь ужас положения и разделишь, конечно, мою тревогу. Здесь никто не хочет верить, что случилось что-то выходящее из ряда обыкновенных наших неприятностей; какое заболевание может сравниться с предполагаемой мною болезнью? Господи, за что такие муки? Телеграмма послана 26-го, письмо написано, очевидно, раньше, а я его все не получаю; где взять сил?

Прости, дорогая моя, что еще больше прибавляю к твоему ужасному положению; но если бы ты была здесь, мы бы поняли друг друга; папа, как всегда, гонит от себя все плохие мысли, тетя старается успокоить, но нет успокоения моему несчастному сердцу!

9 ч. ут. Оказывается, что эта мысль явилась сразу у Ад. Макс.; за дня два до наших вестей также заболела Ал-ра Ив.Г.; не знаю пока лучше ли ей? Теперь и папа, и тетя, и Люба К. согласны со мной. Что удастся сделать Ив. В.?