Письмо

7 1/2 ч.в. 27.XII.37.

Дорогая Танюша! Получила сегодня твое письмо от 25-го и, конечно, без меры ему обрадовалась, т.к. уж совершенно не ждала большого письма; меня удивляет Марг. тебе вопрос, почему ты молчишь? Ведь она хорошо знает, как ты занята, и я ничего не требую, а только радуюсь всякой, самой маленькой, весточки.

Если мне не станет хуже, то постараюсь уже сама тебе писать. Тебя, м.б., удивит, что я готова к ухудшению, но происходит это от того, что вот уж 4 или 5-ый, как t к 7-ми час. веч. у меня повышается до 38, потом часам к 12-ти падает до 37. Откуда она – неизвестно; В.Г. вчера очень уверенно говорил, что сегодня уже, верно, повышения не будет, а между тем… опять 38. Сегодня утром уже была 36.2, днем 36.7, а к вечеру 38! Ну, что скажешь? В легких не находят ничего страшного, но поликлинический врач велел ставить банки два раза в день! Остальные (В.Г. и Э.Н.) на этом не настаивают. Вчера банки ставили и сегодня поставим опять. Болезнь противная, затяжная, неопределенная. Самочувствие среднее, вот только ночью сон у меня страшно тяжелый, неприятный, не бодрящий; сегодня всю ночь, без перерыва видела один мучительный сон; ясно, что утром проснулась не отдохнувши с мутной головой.

Очень меня удручает эта неопределенность времени течения этой болезни; ты спрашиваешь, как я себя веду? Безупречно, послушана, как овца; В.Г. очень уверенно говорит о том, что скоро можно будет встать; но как же встать с такой температурой? Вчера он вечером притащил угощение и праздновал папину поправку! Удивительный врач!

Папа, к сожалению, не проявляет большой бодрости и довольно часто прикладывается к постели, между тем говорят, что надо привыкать быть на ногах и через несколько дней попробовать выходить; пока он получил бюллетень до 31-го; как будет дальше, не знаю, но я уже очень волнуюсь, как он сможет 3-го встать в 7 ч.ут. и в 8 выходить из дому. Отношение и администрации, и сослуживцев весьма сомнительное (в Сах. ин.); с одной стороны говорят – будьте покойны, а с другой сегодня получил послание от декана с вопросом, как «Вы обеспечили Ваши занятия во время болезни?» Как это он, лежа в постели, мог их обеспечить? Сегодня в первый раз обещала быть Ушацкая, но придет ли – вопрос. Как бы хотелось, чтобы папа уже разгрузился и отдохнул!

9 ч.в. Только что ушел Бабенко, который приходит «проведать» папу, но, как говорит И.В., конечно, нашлось и собственное дельце, которое папа «по выздоровлении» должен будет просмотреть. А Ушац. и до сих пор нет, вероятно, и не будет.

Марг. заходила днем; опять у М.М. большая неприятность, которая, возможно, чревата последствиями; Мар. очень взволнована, но бодра. Вообще есть много, о чем хотелось бы поговорить, ибо в письме это сделать немыслимо.

Не знаю, когда настанет счастливая минута свидания? Во-первых, поправка наша идет черепашьими шагами, а во-вторых, очень боязно подвергать папу новой возможной простуде, новому заболеванию. А уж как мне хотелось бы повидаться, говорить считаю лишним!

Мар-та все мечтает о Москве, но их обстоятельства в весьма неустойчивом равновесии, а потому рассчитывать и располагать какой-нибудь суммой, совершенно невозможно.

Вчера опять получено письмо от Галочки (дочери Н.М.) с просьбою о помощи; М.М. сегодня же отправил 50 р. и собирался обещать такую же помощь ежемесячно; такой порыв очень трогателен, но возможно ли делать такие обещания, когда собственные финансы не имеют никакой устойчивости? Я писала, кажется, что он подал заявление об отставке в Академии; пока неизвестно, принята ли она или нет, и какие будут последствия, если не принята, трудно сказать; состояние его духа – удрученное; каждую ночь до 4-5 ч.ут. ведут с Мар. разговоры, оба расстраиваются, теряют сон и мучаются. Все это очень, очень грустно и мучительно!

Сегодня мы были очень тронуты приездом к нам по отвратительной погоде Муры, которая от Феди узнала о нашей болезни. Но что наша болезнь, болезнь стариков, которые и так долго все-таки сопротивлялись всяким обычным заболеваниям. А они оба молодые люди! Мура имеет цветущий вид, а оказывается, что сердце никуда не годное; лечение только на курорте, а как же туда попасть? Д-р ей откровенно сказал, что положение ее очень серьезно. Захар тоже очень страдает; еле-еле удалось пока выбраться из П-Ц. и перейти… на Куреневку! Но на это он смотрит, как на способ вообще как-нибудь освободиться; удастся ли? Очень их жалко.

Шура с мужем получила отличную квартиру из 2-х комнат с удобствами там же на Шулявке.

Очень порадовала нас Маечка; она таки выкарабкается на «отличницу». Какая память у Тасика! Но скажи, хорошо ли она усваивает предмет по существу? М.б., она механически запоминает, а если покопаться, то, пожалуй, она смутится? Во всяком случае – молодец девочка!

Очень интересно, выцарапали ли посылку? Ну, что это за почта! Я твои деньги получила, лежа в постели; вчера отправила тебе твои 10 и девочкам 20.

17 1/2 ч. Сейчас ушла В.И., а Ушац. еще сидит. Обе хлопочат о том, чтобы папа теперь уже и не начинал занятий до след. семестра. С В.И. говорила о разгрузке; она уже на эту тему говорила с К. Пет.; обещала, что он еще зайдет, и тогда переговорим с ним о будущем. Как будто все-таки склоняется дело на уход из Сахар.

Буду писать, а пока крепко целую тебя и девочек; будьте здоровы, веселитесь. И.В. сердечный привет.

Что-то нет Марг.! Очень боюсь, как бы не упала: у нас не улицы, а катки, на которых люди валятся ежеминутно.

Твоя мама.

t начала падать – 37.4.