Письмо

10 ч. веч. 24/XI-37.

Дорогая моя, милая Танюша!

Уже бесконечно долго хочу Тебе написать, да все нет настроения, или не подходящее. Было время, когда хотелось излить Тебе душу, когда не знаю, что было с Мамой, - она со мной была уже чересчур резка и холодна, - но я воздержалась от жалоб, а теперь она опять изменилась и отношения приличные, т. что все идет спокойно, не считая тех волнений, которые вызываются чем-либо другим, но не мною. А то, - не знаю, что было, отчего она так злилась на меня? Но это не новость, только всегда очень не приятно и больно. 2 болвана, Федусь и я, которые вечно вызывают раздражение! Как было бы хорошо и тихо, если бы их не стало! Вот так и живем. (Письма через 5 месяцев после женитьбы. Ужасно!)

Не могу не сказать только следующего: почему-то Мама вдруг перестала мне давать твои письма на прочтение (это еще было, когда у И.В. были какие-то неприятности, когда он сам писал им). На все мои вопросы: «Что пишет Таня?» Ответы: 1) «так, ничего»; 2) «ничего особенного»; 3) «ничего хорошего» и т.д., и хотя письма лежали тут же, мне она не предлагала их читать. Что оставалось? Прекратить спрашивать, раз не желают тебе давать, что я и сделала. Как вдруг вчера, опять же все-таки на мой вопрос: «ну, как все у Тани?» «А вот, почитай». Конечно, я с удовольствием это сделала.

Что это за истории, почему, за что так поступать? Не знаю. Но все это уже даже, сказать правду, надоело, эта вечная эквилибристика.

И без того жизнь так тяжела и паршива. Радуюсь за тебя, моя дорогая, что как ни трудно теперь вам обоим, но всегда вы спокойны хоть за завтрашний день. А то ведь это было прямо трагическое положение! Счастье, что вы оба такие способные и толковые и потому, за что ни возьметесь, все у вас выходит хорошо. От всей души желаю во всем успехов, мои дорогие.

Сейчас родителей нет дома, Папа на собрании Жилкоопа, Мама у Маргариты. А я не пошла, хотела написать Тебе и Маечке. Я вообще теперь совсем перестала писать письма.

Мучает меня мысль, дорогая Танечка, что я, кажется, не поблагодарила Тебя за перчатки. Зачем ты тратилась, моя голубка? Ведь они очень хорошие и значит дорогие. Большое, большое спасибо. Я все их солю, еще ни разу не надевала. А сами верно, и Ты, и Мусенька бегаете без перчаток?

Маргаритку видим редко. Все хочу к ней забежать на «интимный» разговор, да нет энергии вечером, а днем дело не выходит. Жалко мне ее очень. И с музыкой ей не везет, да и с прочим – это не то, что надо для души и вообще. Я бы все порвала, меня бы это не удовлетворяло, как не удовлетворяет и ее, т.к. настоящего чувства не было и нет. В выходной день боится заявиться, должен быть дома. Ну и чорт тебя дери, сиди там все 365 дней! Нет, не согласна я, это не для меня даже в […].

У меня – ничего нового, интересного. Уроков маловато, надо бы еще взять 1, но и сил как-то меньше и потому не очень я этого «одного» добиваюсь. А дядя, Олимпия! Что делать с ними?

Папе страшно тяжело. Надо же помогать тащить этот воз и вот опять возьму верно урок с «глухарем» 7-го класса, хотя мне это страшно не улыбается. Надо было пойти сегодня, но целый день болела голова и я лежала.

Знаешь, какое чудо свершилось? Мама, верно, о нем не писала?

[…] вдруг опомнилась и прислала мне «в счет долга» 100 р.! Обещала прислать еще. Конечно, их уже нет, но есть все же «надежда». Ее сыновья уже выходят на дорогу и 1 им помогает. Хорошо хоть то, что не совсем свиньи и вспомнили, - правда?

Ну, 1/2 12, пришла Мамочка, надо орудовать с чаем. Потом напишу Маечке. Ты от Мамы больше и лучше обо всем знаешь, моя дорогая, чем расскажу я, а потому кончаю. Всегда Тебя помню и очень, очень люблю, дорогая Танечка. Желаю Тебе много, много счастья и радостей. Тв. всегда Нина.

Танюша! Мама спрашивает, когда Ты ей вышлешь нитки? Нет! Надо ли Тебе выслать нитки?

Бедный Лепилов! Вот несчастье! Чуть-чуть не погиб. Я изредка встречаю Веру, которая почему-то любезнее, чем была, когда бы то ни было.

У меня никаких планов, никаких надежд, т.к. я не могу больше зарабатывать и отложить на лето. Хотелось бы, однако, приехать в Херсон. Страшно зовет Отрышкевич и мне бы хотелось уже побывать у Алечки, но едва ли это осуществимо.

А теперь нигде абсолютно не бываю, у Мамы и Папы – тоже ни кого, только вечная грызня несчастного дяди, которого и жалко, но который и совсем уже обалдел от своей чудной жизни. Читаю понемногу Твой Tunnel, дорогая моя, обращаясь с ним весьма бережно. Если бы удалось лично его Тебе передать с большой благодарностью. Дай Бог, вам обоим силы и здоровья для Вашей работы! Молодцы вы! Крепко обнимаю и целую всех, мои дорогие. Н. Молодец Тасенька!

2 ч. ночи. Сейчас Мамочка страшно плакала. Нашли где-то 3 письма Юрика и действит. такие, что я не могла их читать спокойно. Сколько надежд, упований на счастье, любви кредит.