Письмо

Утро 28.VII.38. Преображение

Дорогая Танюша! Вчера получила твое открытое письмо от 25(?); из него вижу, что моё длинное и важное закрытое пропало; мы все твои письма и открытки получили; очевидно, почта у вас не вполне исправна; но уже недолго и нам быть здесь, и вам в Зубцове. У нас всё ещё не выяснилось, оставят ли нас. Директор сегодня обещал быть в городе и выяснить там этот вопрос; мы мало надеемся на благоприятный ответ и готовимся к отъезду. Сейчас, после прошедших дождей и град, стало очень хорошо: всё освежилось, цветы расцвели, в лесу трава превратилась в чудный пушистый ковёр. Гулять чудесно, были бы только силы. Грустно очень, что и на даче вы не имеете покоя; оказаться в жару в Москве и очень неприятно, и дорого. Вдобавок, эта тянучка с назначением И.В.; дай Бог, чтобы он привёз окончательный и желаемый ответ. Относительно обмена квартиры, я вполне понимаю И.В. и, конечно, была бы счастлива, если бы вам удался этот номер; ты пишешь, что он потребует массу времени, но это не страшно, пока ты не на службе; гораздо важнее та трудность, с которой сопряжён этот вопрос. Трудно найти «пети-мети», но всё же надо выяснить и этот вопрос; у вас же есть бюро по обмену квартир, где вы можете хоть теоретически выяснить, какие у вас есть возможности, какие данные. Я не совсем представляю себе, каким образом вы можете рассчитывать на большую площадь? Ведь по площади у вас не так мало метров, важно только их соединить в одну квартиру. Хорошо понимаю все твои стремления и была бы бесконечно рада, если бы они увенчались успехом; но, с другой стороны, конечно, надо первым делом думать о будущем И.В.; я надеюсь, что ему, во всяком случае, удастся устроится в М,, где его многие знают и, как выяснилось из последних событий, ценят; так что ни в одном, то в другом ВУЗ’е ему удастся устроиться, раз дело сдвинулось с мёртвой точки и явились новые возможности. Было там много пережито неприятностей и разочарований, это, мне думается, достаточно их, надо надеяться на другую полосу.

Очень печально, что дела с Майей не поправляются; остаётся ещё и ещё ждать момента, когда она превратится во взрослого и более серьёзного человека; приходится утешаться тем, что она не есть «выродок» в вашей семье; вокруг видишь и слышишь то же самое; очевидно, виноваты общие условия жизни вообще и школьной в частности. Что тут поделаешь? Миша ведь тоже, по отношению к родителям, не очень-то нежен и не очень ценит их заботы; последнее, конечно, относится более к Марг., которая отдаёт все силы и помыслы ему; что же получает в ответ? Почти что ничего. Она получила твоё письмо и собирается ответить, может быть, уже и ответила. Мне бы уж очень хотелось повидать её и о многом поговорить; но пока мы здесь, выполнить это очень трудно; в город попасть не трудно, но вот вернуться гораздо труднее: надо рассчитывать на свой карман (такси руб. 25) или на свои ноги, а ноги у нас уже не молодые.

Ты пишешь о вашей дороговизне, но у нас ни сколько не дешевле; до отъезда сюда, мы платили за мясо (свин.) 10 р. кг., куры доходили до 20 р., клубника ‒ 4-5 р., малина ‒ 6 р. кг.; так что дешевизной похвастать не можем; тётка, да и все, очень жалуются, что и привоз маленький, а сообразно с этим, дороговизна большая. Ты пишешь о пуговицах; очень прошу сделать запас и для меня: большие и меньшие полотняные, их ‒ дюжин по 2-3 (а то и больше), они всегда нужны, и меньшее количество костяных, если они приличные.

Ещё забыла сказать, что я пропустила чёрную смородину и малину, но сварила землянику; если ничего с ними не случится, то возьмёшь земляники с собой, если приедешь, но я уже твёрдо надеюсь на приезд.

Папа, по-видимому, тоже доволен своим освобождением; с грустью опять слышали, что вопрос о пенсии далёк от проведения в жизнь. И значит, папе нужно ещё и ещё тянуть свою лямку, а годы прибавляются!

Сейчас приедут забирать письма. Кончаю. Крепко-крепко целую и от всей души желаю, чтобы И.В. привёз радостные вести. Сердечный ему привет.

А девочки, верно, никогда и не вспоминают бабушку и дедушку. Поцелуй всё же их. Папа целует.

Твоя мама