Письмо

800

Дорогая Танюша! Ну что за нелепый, возмутительный случай! Это, конечно, произошло потому, что ты, очевидно, совершенно была измучена и устала; суетилась сама, без помощи «дорогих детишек», ждавших от тебя только скорейшего насыщения. Но, что пользы теперь разбирать: «веревка-ль-воровка-ль простое»? ‒ нужно думать дальше, чем помочь? Я сегодня, узнавши о случившемся, пошла к доктору, у которого сейчас лечусь физ-методами (электрич.), и посоветовалась с ним. Он высококвалифицированный доктор, заведует лечением в Клинике НКВД. Он очень внимательно отнёсся, и сказал, что нужно, не теряя времени, перевезти тебя в Москву, это может сделать Институт Немедленной Медицинской Помощи им. Склифасовского, там же тебя и будут лечить. Ты говоришь, что при таком сильном ожоге, нужно принять все меры, чтобы избежать тяжёлых последствий, чтобы не было отмирания и т.п. Они бы прислали за тобой аэроплан, если бы вы сразу обратились. К сожалению, никогда не соображаешь сразу что делать. Но подумайте теперь серьёзно о возможных последствиях и немедленно принимайте меры, или, если ты одна, то телеграфируй Ив.Вас., чтобы он там сам зашёл, переговорил и устроил твой переезд и помещение тебя в больницу. Об этом мы сейчас уже послали две телеграммы, на всякий случай: одну тебе, а другую ‒ Ив.Вас. в Москву.

Девочки прекрасно проживут и с Марусей. Помнишь, ведь мы в Швейцарии оставались с тобой вдвоём, в гораздо более раннем возрасте! 10 и 6 лет! Тем более, принимая во внимание их отношение к этому событию. А твои ноги тебе ещё должны служить и служить! Да что об этом говорить! Всё ясно, и не нужно распространяться.

Из того, что вы, будучи москвичами, не догадались сразу же обратиться за серьёзной мед.помощью из Москвы, наводит на мысль, что вы или недооценили важность события, или же совсем растерялись. Но имей ввиду теперь, не успокаивай себя, пока не покажешься знающему врачу.

Маме и папе, конечно, мы не сообщим, потому что нужно уже помнить, что это уже не равные нам по силам люди, а глубокие старички, которых нужно очень и очень беречь. Их силы и нервы, особенно, конечно, мамины расшатаны до последней степени, и, конечно, восстановить их невозможно. Доктора говорят, что ей необходим полный покой. Она, одно время, даже всё говорила, что не переживёт и этого лета, что чувствует, что ей уже жить недолго. Поэтому сообщать ей я считаю и бесполезным, и вредным. Бесполезным для тебя, так как вызывать её ехать невозможно, из такого долгожданного отдыха, да и при её плохом состоянии, вредно для неё. Если положение требует присутствия меня, то телеграфируй, я выеду. Тётя тоже может приехать. Обсудите вопрос и сообщите. Не может быть вопроса о том, чтобы не прийти на помощь вам в такой момент. Лечение я только недавно начала и могу оставить на осень (так как в августе, когда Миша должен вернуться из лагеря, мы думали использовать остающиеся 2 недели, чтобы втроём проехаться хоть на […] или на теплоходе). Дорогая Танюша, пиши откровенно, что тебе хочется, что нужно. Пока живы мы, ‒ люди одного возраста, ‒ только и можем рассчитывать на настоящее сочувствие и помощь. Конечно, «дорогие детишки», может быть только в далёком будущем, станут полноценными людьми, и то, может быть, не по отношению к нам, надоевшим родителям, а по отношению к людям своего круга и возраста, и интересов. Я часто об этом думаю. Но никогда не допускаю мысли, что это освобождает нас от обязанности всё ещё и ещё больше отдавать этому Молоху, т.к., чем меньше видишь в них человечности по отношению к себе, тем больше чувствуешь недоделанность нашей воспитательной работы, тем больше хочется в них вложить. Морально мы ещё больше обязаны под ними страдать, ничего не ожидая и не требуя для себя. Я нахожу огромное удовлетворение в тех проявлениях хорошего, в жизни, в учении, что удаётся достигнуть. Это и есть моя конечная цель и радость. Раньше я ждала ласки и благодарности лично себе и, не всегда видя этого, страдала, теперь же я переменила «станцию назначения» и стала очень счастлива. Даже нахожу, что это хорошо.

Много ещё хотелось бы тебе рассказать, но вижу, что и так уж много получилось. Я не знаю, получила ли ты и Ив.Вас. мои письма вам в ответ на ваши оба? Ты ни слова никому не написала. Может быть они оба пропали? Очень, очень досадно, я так от души написала!

За это время я окончила курсы Начальников Групп Самозащиты, училась дома, экзамен был при комиссии. Теперь я отвечаю за оборону 3-х домов и являюсь оперативным руководителем. У меня 25 человек подчинённых. Сегодня у меня было 8-часовое дежурство по случаю пробного учения, и ещё будет ночью с 12 до 8, и ещё 3 дня. Я решила не отказываться от этой работы, т.к. очень важно, чтобы в нужный момент не сидеть дураком, и не принести никому пользы.

Вчера проводила Мишу в лагерь. Он уже надел вчера в 1-ый раз военную форму с нашивками и значками. Все они были страшно счастливы, веселились, пели, танцевали. Я не могла отказать себе в законном удовольствии, пробыть с ними во дворе школы во время сборов, а затем промаршировать рядом с ними (на тротуаре, конечно) через город на пристань, и проводить. Все родители тоже были в приподнятом настроении, махали руками и платочками, кричали, и даже аплодировали! Это было очень смешно, точно это в театре!? Я страшно устала, потому что не обедала, а это было с 5 до 9 часов. Вернулась и узнала, что за мной уже присылали из Домоуправления на дежурство. Я всё время спешу, спешу, и ничего не успеваю. Нужно играть, я страшно отстала. А с сентября есть надежда на работу.

Целую крепко-крепко, горячо обнимаю, сочувствую.

Пиши, дорогая Танюша, бедняжка ты моя!

Твоя Маргарита.