Письмо

10 ч.в. 22./IV.38. Киев

Дорогая моя Танюша! Собиралась писать тебе, как после обеда пришло твоё письмо от 19-го; 19-го же я отправила своё заказное с мулине, т.ч. и ты, верно, получила моё последнее письмо.

Ты, конечно, понимаешь, как трогает меня ваше сочувствие, не так-то легко этого достигнуть, трудно потому, что причина моего настроения не только физическая усталость; я вовсе не так устаю, как ты думаешь: я давно уже перестала в значительной мере обращать внимание на пыль, даже грязь и беспорядок; я даже все фотографии убрала со своих столиков и комода; ибо видеть их в пыли мне больно, а держать их в порядке трудно; вот только хочется очень поставить рамку с девочками, но пока не нашла рамки, а ставить без стекла жалко; так вот, видишь, не в том дело; ежедневные неприятности и разного, при этом, рода ‒ вот что меня изводит; ты знаешь, как сильны во мне семейственные начала и вот им-то наносятся постоянные удары, от них видишь только горести, обиды, холод и т.д.; от нашей, как будто мирной и любящей друг друга семьи, остались одни печальные клочки, и понимаешь, что сшить их уже невозможно.

Конечно, я не могу с этим мириться и страдаю. Трудно, да и не стоит, описать тебе всю жизнь: дома царит не [«…»], о которой так часто говорил папа, а какая-то озлобленность, неизвестно откуда явившаяся. Не могу совершенно сказать, откуда это явилось, кто в этом виноват, но чувствую всем своим существом и, конечно, это не может не отразиться на настроении. Возможно, конечно, что и моё болезненное состояние играет в этом свою роль; м.б., поможет наш отъезд и водворение где-нибудь вдали от всех дрязг; по всей вероятности, мы очутимся таки в Петергофе; я писала тебе, что хотим посоветоваться с Соф., но пока не удаётся свидание с ним; надеюсь, что завтра или 25-го он зайдёт к нам, и тогда постараемся узнать и его мнение о здоровье, и его совет о месте нашего отдыха.

Твоя мысль об устройстве под Лен., мне очень улыбается; если бы оказалось что-нибудь подходящее, то, думаю, и папа ничего не имел бы, чтобы принять участие в расходах по найму, и провести один месяц отдыха с вами! «Попытка ‒ не пытка, а спрос ‒ не беда»; поэтому, по-моему, следует написать и Ев.Кон. и знать, хоть приблизительно, на что можно рассчитывать; сделай это немедля, т.к. ведь весна надвигается, и дачи разбираются. Правда, идёт она с капризами, и ты ошибаешься, предполагая, что у нас уже тепло и хорошо; погода очень плохая, холодно и растительность только начинает просыпаться.

Что сказать тебе в ответ на твои планы относительно К.М.? Я готова была бы их с благодарностью принять, но осуществить их не так легко, ибо заменить её хотя бы отчасти очень-очень трудно; людей нет; мы видим это по соседям, которые все жалуются и мучаются. Иметь дело с Полей было бы очень хорошо, но она, бедняга, стала совсем инвалидом; зимой у неё заболел и второй глаз (лет 5 тому назад она, чуть было, не ослепла), и сейчас она на него пока ещё чуть-чуть только видит; всякая работа, в сущности, ей запрещена; конечно, она немного у А.И. работает, т.к. как же она может жить, не работая, а потому нечего и думать о приглашении её к нам; вот на днях делалась, наконец, у нас уборка, и вот я не могла и думать о её помощи. А больше никого у нас нет в виду! К.М. делается всё больше и больше расстроенной скрипкой: сегодня она проделала такой номер, от которого я легла в постель и вот целый день чувствую его следы; очень досадно, что все такие номера (и у меня, и у тётки) оставляют на них мало впечатлений, я же переживаю их очень остро. Такие номера бывают и Ол.; а в связи с ней и у дяди Ф; тут его отношение к Ол. Меня просто переворачивают; сегодня, например, он преспокойно на мои порицания его, ответил: «Ну, пусть и пропадает»! дело в том, что он ничуть не заботится о том, чтобы хоть как-нибудь её накормить утром; иногда она получает стакан пустого чая («воду», как он говорит), и потом он себе уходит и нисколько не думает, что надо же ей поесть; понятно, я хорошо понимаю, что она «очень тяжёлый», как говорят доктора, человек, но всё же бросить её на голодную смерть я не могу; деньги, которые я решила давать ввиду её капризов, уходили на его надобности, а она ничего не получала, или почти ничего, поэтому я снова взяла её питание на себя. Ну. Можно ли видеть это спокойно? И вот, каждый день ни то, так другое, вот и будь спокоен.

Ну, довольно о своих неинтересных делах. Сегодня и вчера ждала Муру, которая вчера должна была пойти к доктору Ражбе, а оттуда хотела зайти к нам за своей материей, которую приобретает у приятеля, но её не было, и я боюсь, что ей стало ещё хуже; на днях постараюсь съездить к ним.

Относительно Маечки, ты бы, мне кажется, могла бы посоветоваться и с нашим клиническим врачом, ведь были же у нас очень хорошие; зачем искать непременно знакомого? Вл.Ст. тоже мог бы кое-что сказать тебе, спроси его. Очень счастлива, что всё же она изменяется всё время к лучшему; даст Бог, выправится совершенно. Радуюсь и настроению И.В., дай Бог ему дальнейших успехов. Буду тебе писать, как только повидаемся с Саф., а пока крепко целую и иду бросить письмо. Мама.