Письмо

Второе: возможность питаться одновременно и в одном месте. Если мы дома бываем все в разное время и едим в одиночку, какой смысл готовить пищу вместе?

Третье: Готовность и здесь учитывать и уважать вкусы других, с ними считаться, их предупреждать.

Четвертое: готовность принимать должное участие во всем, что связано с общим питанием: в заготовке продуктов, в приготовлении пищи, в мойке посуды и пр. Конечно, общие трапезы, общее чтение является важным условием для духовного общения. За обедом и чаем люди беседуют друг с другом. Я всей душой приветствую ОБЩЕЕ питание; но для того, чтобы оно давало нам моральное удовлетворение, мы должны выполнять целый ряд условий.

Можем ли мы выполнить эти условия? Давай подумаем об этом и решим. Если у нас будет дом. работница, которая возьмет на себя большую часть физических работ и материальных забот о приготовлении пищи, этот вопрос будет проще решить. Если же нам придется самим заботиться обо всем, дело будет труднее. М.б., будет проще всем нам питаться в столовой. Припомни, что даже при Маме мы пробовали питаться в столовой и ресторанах (конечно, неудачно, п.ч. было оч. дорого).

Но как бы мы не решили этот вопрос, я не имею ввиду ущемить тебя как-либо в материальном отношении. Я считаю своим долгом выделять тебе такую же сумму денег, какую потребляем на себя и мы с Таней. Конечно, помимо денег я получаю еще паек; при общем питании я частично отдаю его в общее пользование, а при разделе он остается в моем пользовании; но пока существует нормирование продуктов, пока каждый получает продукты для себя по своей карточке, до тех пор иначе ничего нельзя сделать. Я могу уделять, дарить, угощать вас из своего пайка, но не могу отдавать его. Он дается мне государством для сохранения моей работоспособности, и я не имею морального права тратить его по иному назначению. Посуди сама, что получается, когда пайком распоряжаются иначе. До июня я обедал дома, отдавая паек свой в общий котел. К этому времени я по разным причинам потерял в весе 41 кг и весил столько же, сколько и Таня. 16 июня меня в карете скор. помощи отвезли в больницу. Через месяц припадок повторился. Все время я теперь болею: день-другой здоров, два дня лежу в постели. Силы иссякли почти полностью. Вот это письмо я пишу больше недели: после 2-3 страниц устаю до изнеможения и психически и физически. Работа не клеится. В связи с увеличением пайка, с 1 июля стал лучше питаться; за полтора месяца прибавил в весе 6 кг., стал немного лучше чувствовать себя. Могу ли я рисковать и дальше – не доедать, утратить последние силы и стать полным инвалидом, не способным к труду? Из опоры (материальной, по кр. мере) превратиться в ее обузу? Нет. Я должен оставаться полноценным работником, способным обеспечить обеим своим дочерям возможность жить и учиться. Не надо обольщать себя тем, что стоит тебе продать полтора кг хлеба, чтобы получить 250 р. Как только кончится война, хлеб будет стоить 1 р. 60. , а 250 р. будут в 250 раз стоить больше. И это будет нормальным отношением цен и товаров. И тогда мой заработок будет определять уровень нашей жизни. И надо строить нашу жизнь, ориентируясь на эти будущие нормальные условия жизни. Но говоря о своем положении, я ни в коей мере не отрицаю необходимости думать и заботиться так же и о вашем здоровье, о вашем питании. Я не могу допускать даже мысли о том, что я должен отъедаться, а вы в это время будете голодать, худеть, болеть. Конечно, нет. Надо учитывать интересы всех. Главной жизненной целью у тебя и Тани на данном этапе жизни должно являться окончание университета. А для этого очень важно норм. условия жизни. Не жить с семьей в это время без особых оснований и жить самостоятельно – это значит создавать исключительно трудные условия. Конечно, есть люди, которые живут вообще без площади, без всякой поддержки со стороны родных, совмещают учебу с работой, - и пр. и т.п., но жизнь этих людей – сплошное мучение, и огр. большинство с радостью приняло бы любую помощь, облегчающую их положение. Разрыв, расхождение неизбежны там, где они вызываются принципиальными, идейными расхождениями (люди чужды, враждебны друг другу по духу) или где они просто противны друг другу. В этих случаях ничем нельзя помочь, и лучше всего разойтись в разные стороны. Но в нашем случае, как мне кажется, нет этих двух условий; за себя, по кр. мере, я могу поручиться. Я с полной искренностью заявляю тебе, что у меня нет по отношению к тебе НИКАКИХ враждебных чувств; наоборот, в моем сердце ты занимаешь прочное место, как моя старшая дочь; и если бы этого было мало для обеспечения глубокого и нежного сердечного чувства, то дополнительным и притом РЕШАЮЩИМ фактором здесь является то, что ты также дочь МАМЫ, которая тебя родила, воспитала, вложила в тебя бесконечно много забот, сил, любви, которая всегда тебя любила, даже когда ты причиняла ей страдания. В моей любви к Маме ты не можешь сомневаться; по этой же причине нельзя сомневаться и в моей любви к тебе, моей и ЕЕ дочери. Все мое существо содрогнулось бы от ужаса и возопило бы от возмущения, если бы оказалось, что я питаю враждебные чувства к тебе, что в моем сердце нет чувства любви к тебе. Нет, сердиться, возмущаться, негодовать – вовсе не значит НЕ ЛЮБИТЬ и быть равнодушным! Эти чувства возникают из другого источника – из неустроенного общежития, из-за неурегулированных взаимных отношений. Вот на это надо обратить внимание. Я не могу столь же категорически говорить о ТВОИХ чувствах ко мне. И на твоем сердце скопились осадки горьких чувств, обид, возмущений и пр. от прошлого; они отравляют и настоящие чувства. Надо хорошо во всем разобраться. Может быть, тебе и трудно будет забыть прошлое, вытравить горькие чувства и вырастить новые. С чувствами бороться очень трудно, они плохо поддаются увещеваниям рассудка, они обычно иррациональны. В таком случае действительно трудно будет склеивать нашу жизнь. Продумай и прочувствуй все это. Ведь расхождение – это надолго и всерьез. Это – последний и решительный шаг. Надо 10 раз отмерить, прежде чем отрезать.

Но если бы ты решила в конечном итоге уйти от нас в самостоятельную жизнь, то я буду считать себя обязанным помогать тебе всем – и материально, и духовно, как отец и как живой заместитель Мамы. Только моя смерть может освободить меня от этой обязанности, - общечеловеческой и священной для каждого честного и сознательного человека. Породить детей означает отвечать за их развитие, воспитание, обучение и продвижение в жизнь. Пока я в силах, пока я буду работать и зарабатывать, я буду выделять тебе соответствующую часть заработка на твои жизненные нужды.

В выполнении этого долга я не вижу для себя никакой заслуги: мои родители делали для меня то же самое, ты будешь делать это же для своих детей. Каждое поколение имеет свои обязанности и права. Когда ты более или менее прочно станешь на собств. ноги, а я по своему возрасту и силам стану меньше зарабатывать, тогда сама по себе отпадет моя обязанность помогать вам и может, наоборот, возникнуть необходимость в вашей помощи мне, - если вы будете иметь возможность помощь оказывать. Оказывать и принимать помощь – дело сов. естественное и приятное для обеих сторон, когда имеются налицо искренние, глубокие, сердечные отношения. Мы с глубокой благодарностью принимали помощь бабушки и дедушки, п.ч. знали, с какой сердечностью они эту помощь оказывали. Мы не видели в ней ничего нас унижающего, т.к. она исходила от любви. Любовь все очищает, все освещает.

На этом я хочу закончить. Письмо вышло длинное, тебе, наверное, будет трудно его одолеть. Трудно о таких вещах писать литературно, по строгому плану: сердце не подчиняется нормальной логике; сердце – это жизнь, а жизнь нельзя исчерпать никакими формулами. Вот почему и это письмо, посвященное анализу нашей жизни, вышло таким же сумбурным, несвязным, как сама жизнь. Только, как мало талантливая копия этой жизни, оно бледно, бедно и не так будет царапать твое сердце, как это делает жизнь. Ты сов. права, считая, что нам гораздо легче объясняться письменно, чем устно. Для хороших чувств нужно подготовить почву и терпеливо ждать благородных всходов.

Ото всего сердца протягиваю тебе руку примирения, забываю все твои прошлые вины, прощаю все прошлые обиды. Искренно прошу простить и мне то многое горько обидное и тяжелое, во многих случаях тобою не заслуженное, что тебе пришлось пережить и перенести по моей вине. Я знаю, что за последние годы я утратил власть над собою, разучился сдерживать себя… Нас с тобою соединяют узы, которых нельзя ничем разорвать – узы крови. Это обязывает нас к тому, чтобы всеми мерами культивировать в себе добрые, хорошие чувства друг к другу. Попробуем СОЗНАТЕЛЬНО решить эту задачу, если нам не удалось решить ее подсознательно.

Твой любящий тебя ПАПА.