Письмо

Здравствуйте, дорогие мама, Зоя, Валерочка! Передавайте привет всем родным и знакомым, особенно Шмаргунову. Прошло уже восемь дней, как я снова дома. Я не сдержал своего слова – написать сразу по приезду, но это объясняется следующим. Как только стало известно о результатах моей командировки, так высшее начальство решило вновь меня послать по тому же маршруту – в Томск, Новосибирск. Со дня на день я ждал результат. Вечером должен был получить вызов во фронт за документами, но обстановка так резко изменилась, что, вероятно, все поездки придётся отложить на неопределённое время. Успехи Красной Армии на Западном и Южном фронтах изменили всё. Кажется, подошло время и нам обрушить свои накипевшие гневом удары на немецкую сволочь. Доехал я хорошо. Мягкий вагон не дал нам мест – ехали в плацкартном, жёстком, но ехали хорошо. Дорогу значительно сократило и скрасило наличие в сумке у Лазарева литра спирта, так что в Москве мы очутились в два раза быстрее, чем ехали от Москвы до Новосибирска.

В Москве задержались двое суток. Я хотел уехать домой на автомашине, но ввиду отсутствия бензина, пришлось снова садиться на поезд и ехать по прежнему маршруту. В Бологое прибыли мы 21 сентября. Выгрузили свои многочисленные чемоданы, свёртки, сумки и я отправился к Саше. Оказывается, он два дня уже нас встречает. И в день нашего приезда встречал, но где-то мы с ним разошлись.

Поезд на Валдай уходил через 3 часа. За это время я хотел повидать Веру, поговорить и снова продолжать свой путь, но как только мы появились в комнатке у Веры и Саши, куда вскоре влетела и Вера с базара, сразу стало ясно, это раньше, чем через сутки нам не уехать. Быстро собрали обильный завтрак, сокрушенно вздыхая, что нечем его спрыснуть. Молча переглянулись мы с Лазаревым и сразу поняли друг друга. Надо признаться, что из Новосибирска Лазарев вёз 5 литров спирта на фронт. Дорогой ушло около 1.5 литров. В вагоне случилось несчастье – через пробку утекло около 0.5 литра. Мы с тайной тревогой заглядывали в узкое горлышко банки, печально звенящей своими пустеющими бокалами. Но, человек, говорят, существо со слабым сердцем.

Особенно в таких случаях, и мы торжественно извлекаем нашу банку из сумки. Надо было видеть, как радостно заблестели глаза у Саши. Вера была несказанно рада за нас. Не прошло и пяти минут, как великолепный завтрак, смоченный изрядно крепким напитком, стал исчезать с изумительной быстротой с наших тарелок. Должен вам сказать, что по некоторым признакам я вдруг решил, что совершенно необходимо произнести тост за увеличение народонаселения, за то, чтобы при следующей нашей встрече за столом было одним (по крайней мере одним) человеком больше. Саша с Верой несколько смутились, но тост им очень понравился, ибо он соответствовал и их желаниям, и действительности.

Вторая новость – есть надежда, что Сашу переведут в Алма-Ату. А согласно существующему положению, жена переводится вслед за мужем. Это было бы замечательно. Саша с Верой теперь только и живут надеждой на это.

Оба выглядят очень хорошо. Вера за этот месяц, пока я был командировке, поправилась и похорошела. Сашу иногда мучают головные боли – результат контузии. Если он переберётся в Алма-Ату, здоровье его улучшится. В части меня встретили так, как встречают человека, которого заждались. Дня три, признаться, шумела голова, так как кроме моего приезда отмечалось, уже в связи с приездом, новое воинское звание нашего командира. Правда, это новое звание было уже «обмыто», но в связи с моим приездом пришлось возобновить.

Особенно приятно было видеть, как радостно приветствовали мой приезд рядовые красноармейцы. Можно было слышать «ну теперь снова будет порядок». Имелось в виду здесь всё: и быт, и техника, и материальное обеспечение.

А работы действительно накопилось много. Вот уже несколько дней приходится довольно плотно работать по самым разнообразным вопросам. А сейчас новые задачи – большие, ответственные. Но главное – чувствуется общий подъём, энергия в связи с этими задачами. Уверен, что успех будет обеспечен.

В отношении расчётов по командировке – почти всё уже разрешено. Никаких недоразумений нет, хотя сдавать было почти нечего.

Вот пока всё.

Жду ваших писем. Целую крепко, всех.

Да, в следующий раз, когда поеду, будем с сыном играть на губной гармошке – я приобрёл себе.

Ваш Миша.