Письмо

Добрый день!

Моя любимая! Много дней я не писал тебе письма. Казалось, почему-то, что нет тебя дома. А может быть, всё это время ты не вспоминала меня, и я не чувствовал внутреннего призыва, побуждения написать тебе отдельно. Конечно, никаких других причин не было, ибо я имел время – я ещё и сейчас пишу из госпиталя, да и писем я написал довольно много за это время.

Не знаю, чем можно было бы ещё объяснить это, но факт остаётся фактом. Даже больше. Ты знаешь, что я допускаю, что какими-то пока ещё неизвестными науке путями близкие друг другу люди связываются на расстоянии. Это проявляется иногда в форме предчувствий, настроения и др. И вот что-то такое чужое, показалось мне, повеяло из дома. Много раз я сосредотачивал свои мысли на образах своих родных. В своём воображении и до мельчайших подробностей видел маму, Веру, Валерочку. Но ты, почему-то, постоянно ускользала.

И только наблюдая из окна палаты за проходящими по улице девушками и думая о тебе, мне вдруг показалось, что одна из них сильно напоминает тебя какой-либо одной характерной для тебя чертой – походкой или цветом волос, или фигурой. Но всё остальное было чужим. Возможно, это просто досужие измышления моего ума. Кроме этого, все твои письма сейчас идут в полк, от которого я оторван большим расстоянием.

На днях я прочёл в одном из журналов статью «Жена». Она меня очень сильно взволновала. Там автор показал настоящих советских женщин-патриоток. Проводив мужа на фронт, они всю свою любовь, все свои силы отдавали работе, мир любовных наслаждений, вздохов, переживаний переставал для них существовать. Одна только любовь – к мужу – теплилась в сердце. Вся остальная жизнь безраздельно отдавалась родине. Конечно, эта статья, а не настоящая жизнь. В жизни очень много неожиданных положений, часто противоречивых, но переплетающихся между собой, составляющих, в конечном счёте, целое. А в этом целом есть главное. Вот это то, главное и определяет всё. Только я закончил читать книгу Ильенкова «Солнечный город». Эта книга удач-но отражает нюансы семейного счастья. И здесь в конце концов счастье складывается не из призрачной запоздалой второй любви, а там, где люди прошли рука об руку некоторый отрезок жизни, полной трудов и лишений.

Совместный труд, жизнь – вот что является прекрасным и светлым. И как бы ни вспыхивали справа и слева яркие огоньки случайных встреч, призраков любви – это всё мишура, ничто, а чаще это приводит к болезненным трещинам в той святой связи между людьми, которую они выстрадали, пронесли через годы совместного труда и испытаний.

Ремонт моей руки идёт полным ходом.

Ежедневно делаю общую гигиеническую гимнастику и специальные физические упражнения. Выяснилась одна неприятность. В плечевом суставе ощущается острая боль при поднимании руки кверху. Видимо, либо там сидит маленький осколок, либо кусочек кости. Сегодня пойду на рентген. Возможно, что вытаскивать этот кусочек не буду до конца войны, чтобы не задерживаться в госпитале. Ведь иначе придётся делать ещё раз операцию и пролежать ещё 2–3 недели, а мне и так уже надоело безделье. Скоро месяц, как я ушел из полка, не работаю. Пока был в полевом госпитале, я вызывал к себе, инструктировал, проверял. А здесь совершенно делать нечего. Писем не получаю, так как надеюсь скоро отсюда удрать. Правда, иногда нас несколько развлекают немецкие самолёты, пытающиеся иногда снизиться над нашим селом для бомбёжки. Сейчас же захлопают торопливо зенитки и цепи ярко-малиновых шаров потянутся в небо, превращаясь в облачка разрывов около самолёта. Фриц быстро набирает высоту и, недовольно урча, уходит. С раннего утра и до позднего вечера поют в небе наши истребители. Иногда мощный гул моторов быстрой волной всколыхнёт воздух и над нами проходят группы наших бомбардировщиков и истребителей, летящих громить врага.

Если бы не эти картинки, наша жизнь была бы совсем скучной и однообразной, тихой и мирной, как в деревенской глуши далеко в тылу.

Вчера один из раненых, молодой паренёк с копной чёрных кудрей на голове, рассказывал немного о себе. Он – партизан. Уже несколько раз попадал в лапы к немцам, но всякий раз удирал. Однажды его повезли вешать. Посадили в легковую машину, в ноги положили новую верёвку с петлёй на конце. Привезли на площадь к виселице. Там уже болтались трупы замученных и повешенных партизан. Среди них одна девушка. Подвели его к виселице, стали прилаживать петлю. Ну, думает, конец. Стали его снова допрашивать здесь же. Он прикинулся ничего не знающим и выдержал свою роль от начала до конца блестяще. Решили его пока не вешать – увезли обратно. А ночью он убежал. И снова спешит в отряд. Такова наша молодёжь.

Как растёт мой сынок? Давно я ничего не слышал, не читал о нём и от него ничего не получал. Дорогой сынка! Я очень жалею, что не могу ничего тебе послать. Жди, когда приеду сам. Тогда уж привезу гостинцев. Ты, наверное, стал октябренком? Расти сынка, набирайся сил, накапливай знания. Скоро разгромим немцев и увидимся с тобой. Я тебе рассказывать буду о войне, а ты мне о том, чему научился, как слушался маму и бабушку. Ну, будьте здоровы.

Целую вас крепко. Ваш папа.