Письмо

Привет, дорогие мои. Особенный привет и вся сердечная теплота и любовь, ласка моей верной подруге жизни, единственному человеку, которому принадлежат все мои лучшие чувства, – тебе, Зоя. Привет и крепкий поцелуй моему сынке, как он растёт без меня. Вот уже несколько месяцев, как я его не видел. Наверное, стал большим шалуном и никого не слушается? Скажи ему, что для того, что-бы потом пойти в Красную Армию, нужно уже сейчас быть дисциплинированным, послушным, трудолюбивым, хорошим помощником своей маме и бабушке, товарищам. Как мне хотелось бы посмотреть, как вы живёте. Я верю в то, что как бы ни было трудно, всё же вы переживёте этот суровый отрезок жизни, и наша семья сохранится такой же крепкой, дружной, любящей друг друга. Я живу хорошо. Одет прекрасно, я уже писал. Питаюсь хорошо. Достаточно привести в пример вчерашний день. На завтрак я получил масло, хлеб, шоколад, печенье, рисовую кашу, плавающую в масле. Обед и ужин были такие же вкусные и сытные. Одним я не-сколько недоволен – работать приходится не на самом фронте, а в прифронтовой полосе. Ещё ни разу не удалось стрелять по ненавистному врагу. Конечно, работа у меня такая же боевая, но всё-таки меня именно это угнетает, что вот уже почти полмесяца, как я на фронте, а ни одного немца не убил. А бить их, сволочей, просто необходимо. Уничтожение фашистов – это наша жизнь и свобода. Ведь вот здесь в нескольких километрах от фронта. Это глубокое возмущение, желание зубами перегрызть горло любому фашисту вспыхивает каждый раз, когда проезжаешь мирные деревни. Фашистские стервятники продолжают летать за линию фронта, и что же – они бомбят исключительно мирное население, так как там, где есть войска, они боятся летать. Разрушенные крестьянские домики, разнесённые в щепы, убитые женщины, дети и старики – вот следы посещения деревень фашистскими самолетами. Вот пример. Только мы успели приехать в одну из деревушек, как над головами показался фашистский самолёт. С воем полетели бомбы в крестьянские избушки. В результате – убито двое детей, девушка, старушка. Ранено трое детей и старик. Заметив нас, трусливый разбойник поспешил удрать. На следующий день слышны были взрывы в соседней деревушке. Сюда фашист уже больше не прилетал, боясь напороться на огонь красноармейцев. Ещё через день, видимо этот же самолёт, снова совершил налёт на мирную деревушку, но тут он был настигнут нашим истребителем. Прошло едва 15 минут, как хищник полетел, охваченный пламенем, в кустарник и сгорел. Трусость и подлость, жестокость невиданная в истории – характерные черты германских вояк. Интересно видеть этих подлых псов в условиях нашей зимы. Всё, что они могли награбить тёплого у населения, всё надели на себя. Пленных можно видеть в дамских юбках с головами, повязанными поверх пилоток тёплым нижним бельём, чулками. У не-которых на ногах можно видеть даже дамские боты. Обросшие, повязанные чем попало, замерзающие, эти «мировые властители» вызывают отвращение. Вы слышите радио и читаете, что наша Красная Армия разгромила основные силы немцев под Москвой. Мы это чувствуем и видим здесь воочию этот раз-гром. Огромное количество автомашин, вооружений брошено на дорогах, где отступали немцы. Наши войска гонят немцев без передышки, не давая им остановиться. А ведь это далеко не всё, что введено в действие. Если все наши резервы вступят в бой – ни одному немцу не уйти живым с нашей Советской земли. Это здесь наиболее ярко заметно, органически чувствуется. Ну, моё письмо получилось целой газетой – это и понятно. Все наши мысли, наша жизнь сейчас наполнены этими событиями. Настанет час, когда мы встретимся вновь, счастливые победой, радостные ликвидированной угрозой нашей стране, нашей счастливой жизни. Я думаю, это будет скоро. Я здоров и чувствую себя прекрасно. Писал Шуре открытку. Адрес мой такой: Полевая почтовая станция, почтовый ящик 1516, 103 отдельный полк связи – мне. На своё письмо дождитесь ответа, так как может адрес перемениться. Зоя, напиши,какие сведения есть о Женьке Сазонове. Напиши обо всём. Кончаю. Целую крепко, крепко Твой Мишка.